Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена Страница 31

Задрав головы, прохожие следят за аэропланом, который снижается, направляясь к берегам Вислы. Люди начинают тревожиться:

— Господа, господа, он падает в Вислу!..

— Славороссов падает в реку! — подхватывают в толпе. Варшавяне знают, что только он остался в «Авиате», больше летать некому.

«Блерио» уже у самой воды, и желтокрылый самолетик несется низко вдоль берега… Впереди мост… На набережной уже толпа…

— Что он делает?! Сейчас разобьется!..

Самолетик, прижавшись к воде, на миг исчезает под пролетом моста, и вот уже желтокрылая птица взвивается в небеса!..

— Ура! Браво, Славороссов!..

Никто и нигде еще не пролетал под мостом!

В тот же день летчика вызывают в полицию. За нарушение общественного спокойствия и опаснейший трюк, грозивший разрушением моста, Славороссов наказан внушительным штрафом.

— Как вы могли себе это позволить, господин Славороссов?! — возмущался полицейский чин.

— Я когда-то в цирке работал — дурные привычки.

Не станет же он объяснять, как готовился к этому полету, как измерял шагами величину пролета моста, ходил под ним на лодке… Прижимаясь к земле, он пролетал между деревьями, стоявшими на таком же удалении друг от друга, как мостовые опоры… Он сам проходил школу мужества и мастерства. После недолгих переговоров «Авиата» продала за 500 рублей в рассрочку Славороссову аэроплан, который он собрал своими руками. Сразу нужно было отдать только сто рублей. Он на это и рассчитывал.

Все равно закрываются.

В австрийском городке Винер-Нейштадт никому не известный русский авиатор Славороссов был одним из сорока претендентов на открывающихся состязаниях.

Призов разыгрывается много, начиная от награды за самый короткий разбег при взлете до приза за наивысшую скорость, высоту полета, продолжительность…

С первых дней Славороссов обратил на себя внимание высокой техникой пилотирования, упорством в борьбе и смелостью. Ни разу самолет русского пилота не застревал на старте, никаких отказов мотора, поломок, что случалось с другими довольно часто.

У большинства авиаторов свои механики, у представителей самолетостроительных фирм по два-три, а Славороссов все делал сам, задерживаясь на аэродроме до поздней ночи.

Рядом с его стоянкой итальянская машина «капрони». Говорили, что этот моноплан может развивать скорость до 140 километров, устойчив в полете, а вот на соревнованиях итальянскому пилоту Бурготти не везло. То поломка, то отказ мотора в воздухе, то еще что-то.

Заинтересовавшись неизвестным аппаратом, Славороссов попросил разрешения его осмотреть. Механик, копавшийся в моторе, понял, о чем его просит русский, и «на пальцах» объяснил ему особенности конструкции, разрешил залезть в кабину.

Так же жестами русский выяснил у итальянца, что за дефект он отыскивает, что не работает? И тоже полез в мотор…

Вместе они разобрались в неисправности, Славороссов показал, как проще ее устранить.

— Грация, синьор! — трясет ему руку итальянец. Потом показывает пальцем на летчика, движением ладони, понятным всем авиаторам, изображает взлет, посадку: — Брависсимо! Брависсимо, синьор русо!..

— Стараемся, друг, нам иначе нельза, — не столько итальянцу, сколько себе говорит Славороссов.

Эту мимическую сцену прервал приход пилота Бурготти и еще какого-то итальянца, очень вежливо поздоровавшегося с русским. Это был владелец фирмы инженер Капрони.

К сожалению, Славороссов, не знавший и французского, без переводчика объясниться не мог, беседы не получалось. Услышав, как Бурготти зло выговаривает механику, что было понятно и так, Славороссов поклонился и ушел к своему аппарату.

Дальновидный Крумм не прогадал. Славороссов не только завоевал несколько солидных призов, но и занял общее третье место!

Расплатившись со своим кредитором, Харитон Никанорович заключает контракты на турне по Австро-Венгрии для выступлений с публичными полетами. Его ждут в Карлсбаде, Мариенбаде, Праге, Боцене, Меране… Карлсбад, нынешние Карловы Вары, — знаменитый чехословацкий курорт.

В скромном городском архиве листаю ветхую подшивку местной австро-венгерской газеты за 1912 год — «Фольксвилле».

Номер за 22 июля. На первой полосе:

«Показательные полеты в Карлсбаде.

Известный авиатор Харитон Славороссов в пятницу вечером взлетел на своем «блерио» с ипподрома, пролетел над городом, до горного отеля «Империал» и тотчас полетел обратно на ипподром. Первые показательные полеты были продемонстрированы в воскресенье. Славороссов смело и быстро поднялся до самых облаков так, что был виден зрителям как маленькая точка. Потом ринулся вниз, как ястреб, чтобы, не задев земли, снова взмыть к облакам. Затем он спокойно и величественно пролетел над самыми трибунами, и дальше мы увидели властелина воздуха, совершающего смелые повороты. Он делал в воздухе различные фигуры, выключал мотор, чтобы спланировать до реки Эгер, в последний момент снова включал мотор и поднимался на высоту, чтобы в конце концов после третьего полета совершить подлинно отважный этюд — произвести посадку на самом маленьком участке ипподрома. В глазах всех зрителей можно было прочесть глубочайшее волнение, ибо перед ними блестящим образом был продемонстрирован величайший триумф человеческого духа…»

Слова, которые теперь могут показаться высокопарными, наивным преувеличением достижений авиации и мастерства, на самом деле были абсолютно уместны. Уже не двухминутный полет, а настоящее искусство авиатора, невиданные ранее возможности показывал людям русский летчик. И я без улыбки читаю далее о том, что «подобный орлу — властелин воздуха Славороссов» совершит еще два показательных полета.

Любопытна и такая деталь, отмеченная газетой:

«Гораздо больше людей, чем на ипподроме, собралось на железнодорожной насыпи линии Мариенбад — Карлсбад. Среди них были также и зажиточные люди, даже майорская форма виднелась среди зрителей у забора. Бедняков, которые не могут заплатить крону за входной билет, никто не осудит, но зажиточным людям позор стоять за забором…»

Мне это понравилось. Ведь именно так летчикам приходилось зарабатывать на жизнь. А расходы на содержание самолета, на его транспортировку из города в город! А риск, которому они подвергали свои жизни!..

Есть отчеты и об этих повторных выступлениях, где Славороссов «перещеголял свои воскресные достижения. Публика встретила отважного летчика восторженными криками «браво!». Вот это встреча! Ведь я пришел в архив из того самого отеля «Империал», над которым летчик впервые показался сразу всему городу. Прочитав газету, я отправляюсь на тот самый ипподром, где еще сохранились старинные трибуны, хожу по тому самому полю, с которого он взлетал, поднимаюсь на железнодорожную насыпь, заполненную в те дни «зайцами», включая некоего майора… И кажется, что вижу самого Славороссова, «блерио», бегущего по полю, восторженную толпу… Все здесь сохранилось, как было, а ведь в Ленинграде, в Варшаве и многих других городах, где летал Харитон Славороссов, уже нет старых аэродромов, ипподромов. Этот день, день встречи с героем, стал для меня настоящим праздником.