Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона Страница 31

— С румынами все ясно. Но интересно, куда же поведет Щербачев свою одесскую армию? Куда ему император прикажет?

Действительно, после отказа Бухареста, довольно-таки неожиданного, Верховное главное командование стало искать новое применение 7-й армии с ее боевым командующим. Тогда и обрел вполне реальную форму план проведения армейской десантной операции на болгарском черноморском побережье с последующим походом на Стамбул, который писался в европейских публикациях как Константинополь. А в российской прессе Стамбул еще нередко именовался Царьградом.

Такой план для фронтового офицерства секретом за семью замками не был. Равно как и для встревожившегося неприятеля. Мнение было достаточно единодушное.

— Русичи уже единожды прибивали княжеский щит на воротах Царьграда. Можно и повторить такое.

— Что там древность. Генерал-фельдмаршал Иван Иванович Дибич-Забалканский в 1829 году под самым Константинополем кавалерийские дозоры расставлял.

— Верно. Белый генерал Скобелев в 1878 году то же самое османам продемонстрировал.

— Будет щербачевский десант, тогда и Турция из войны выйдет. Кайзер с Веной, с болгарами ей не помогут…

Дроздовский не скрывал своего огорчения от того, что Щербачев крайне резко высказывался тогда против такой десантной операции, хотя русский Черноморский флот и держал верх на море. Он не верил в успех такого достаточно авантюрного плана. И сумел перед государем настоять на своей правоте.

7-я армия в бездействии простояла два месяца в Бессарабии, уткнувшись в румынскую границу и берег Черного моря. Сослуживцы Дроздовского и он сам тогда почти все были такого мнения:

— Надо рискнуть, как Щербачев сделал на Золотой и Гнилой Липе, а потом Львов взял галицийский.

— Быть дважды кавалером Георгия и не рискнуть.

— Ведь не было еще такого десанта в нашей войне, на Западном фронте ему места нет.

— Вспомнить только Суворова с его «Наукой побеждать» — он же сам нас в академии тому учил, поручиков да штабс-капитанов.

— Геройское будет дело, братцы, вне всякого сомнения, подлинно геройское.

— Вот бы нам пойти царьградским десантом…

Генерал от инфантерии Щербачев суворовскую «Науку побеждать» знал наизусть еще кадетом. Но рисковать армией он не хотел, опасаясь многого в той «рассекреченной» в высоких штабах операции. Потом еще долго будут спорить в офицерских землянках, прав или не прав был в ноябре 1915 года командующий 7-й армией, так и не ставшей ни особой экспедиционной, ни десантной.

Армия Щербачева, пожалованного в 1915 году в генерал-адъютанты, с юга Бессарабии ушла на брусиловский Юго-Западный фронт. В последующем она не раз участвовала здесь в тяжелых боях, то сама наступала, то под натиском неприятеля отступала. Впрочем, ее командующий на фоне других выглядел совсем неплохо. И даже предпочтительнее многих.

После Февральской революции и отречения императора Николая II от престола Щербачева ожидало немалое повышение по службе. Он сменил неблагонадежного для Временного правительства генерала Сахарова на посту помощника Августейшего Главнокомандующего армиями Румынского фронта короля Фердинанда. То есть того фронта, на котором сражалась дивизия, в которой служил полковник Генерального штаба Дроздовский.

Щербачев (что не являлось ни для кого секретом) фактически командовал этим фронтом, держа фронтовой штаб в Яссах. Это была словно дань памяти светлейшему князю в фельдмаршальском чине Григорию Потемкину, всесильному екатерининскому фавориту. Он тоже почти всю войну 1787–1791 годов с Турцией держал свой штаб в этом городе Молдовы на берегах реки Прут.

К такому фактическому главнокомандующему союзным Румынским фронтом и был вызван полковник Дроздовский. Его вызвали для того, чтобы он принял командование 14-й пехотной дивизией. Но это, как сразу оказалось, был просто предлог, чтобы полковой начальник своевременно оказался во фронтовом штабе.

То есть приказ о новом назначении можно было считать маленькой военной хитростью. Иначе полковник-генштабист мог не пройти согласований о своем убытии в Яссы с полковым комитетом И мог оказаться под арестом с сорванными с плеч погонами и насильно отобранным Георгиевским оружием — саблей с надписью золотой чеканкой «За храбрость». И эта сабля могла украсить кого-то из тех, кто своим красноречием на митингах прибрал к себе власть в 60-м пехотном Замостском полку, историей которого его бойцы могли гордиться.

Русский фронт митинговал, солдатские комитеты отбирали остатки реальной власти у командиров рот и полков, а во фронтовом штабе все подписывали и подписывали приказы о новых назначениях и награждениях. Михаил Гордеевич в те дни не раз спрашивал самого себя и окружавших его офицеров:

— А этим ли сейчас надо заниматься вышестоящим штабам? Ведь не фронт отступает, а русская армия рушится…

Генерал от инфантерии принял уже бывшего командира 60-го пехотного Замостского полка более чем доверительно. Дроздовский с первых минут понял, что речь пойдет о чем-то более важном, чем сказал ему начальник фронтового штаба генерал-лейтенант Вирановский.

Михаил Гордеевич понял с начала разговора и то, что Щербачев достаточно хорошо информирован о нем как полковом командире. И как о человеке с корниловскими взглядами на все, что происходило и на Русском фронте, и в России-матушке, и в столице, известия о событиях в которой кружили голову и русской армии, и ее глубоким тылам. Старший начальник для начала пригласил полковника сесть с ним рядом за стол:

— Прошу вас, господин полковник.

— Благодарю, господин генерал.

— Ваши политические убеждения, господин полковник?

— Я, господин генерал, убежденный монархист.

— Тогда давайте, Михаил Гордеевич, сегодня без уставного чинопочитания. Я для вас сейчас просто Дмитрий Григорьевич. А дело, о котором пойдет у нас с вами речь, наше общее, отечественное.

— Благодарю за такое ваше доверие, Дмитрий Григорьевич.

— Да что там мое. Вы такое доверие заслужили честью русского офицера в поступках на фронте, Святым Георгием и Георгиевским оружием. Ладно, ближе к делу. Вам известен приказ о новом назначении?

— Точно так. Полк я сдал. Дивизию готов принять хоть сегодня, как прикажете.

— Думаю, Михаил Гордеевич, что 14-ю дивизию, несмотря на подписанный о том приказ, вам принимать не придется. Ни сегодня, ни завтра.

— Почему так, Дмитрий Григорьевич?

— Видите ли, мне лучше вас по известной причине известно, что Русский фронт разваливается прямо на глазах. Многие полки и дивизии распропагандированы большевиками, социалистами-революционерами, а у нас еще и украинскими самостийниками до такой степени, что уже не являются боевыми единицами.