Н Дубинин - Разведчик Четвертого прапора Страница 31

Самому Безвершуку учиться было нелегко. Вечернюю школу закончил уже тридцатилетним - в 1958 году. А теперь Василий Григорьевич уже дедушка: оба сына стали взрослыми людьми, работают и растят детей.

Но как бы ни складывалась жизнь, какие бы новые дела и заботы ни волновали Безвершука на работе и дома, - не мог он забыть лесистые чешские горы, друзей из Четвертого прапора. Как они там сейчас? Как живет новая Чехословакия?

Несколько раз решал написать письмо, потом откладывал: а вдруг забыли его... И все же написал. Друзья быстро откликнулись.

В 1960 году поехали они с женой в Чехословакию по туристским путевкам. И едва сказал Безвершук в Праге переводчице о своем желании повидаться с кем-нибудь из партизан Четвертого прапора Луже, как взволнованная девушка засыпала его вопросами. В самом деле он партизанил в Четвертом прапоре? Знает героев минувших сражений?

Через пятнадцать минут о приезде русского бойца партизанского полка стало известно министру иностранных дел и советскому посольству. Менее чем через дна часа за Безвершуком приехала быстроходная "татра" Лужского городского комитета партии. За ее рулем сидел бывший партизан, пожелавший первым увидеть русского Василя.

Следующие три дня описать трудно. Нет, не забыли чешские побратимы расстрелянного немцами разведчика Четвертого прапора. Объятья и добрые застолья следовали одно за другим. В городах Луже, Скутеч, Високе Мито, в деревнях Бела, Глубоке свердловского машиниста передавали друг другу, как эстафету. Расспрашивали, как он живет, как идут дела в Советском Союзе. И вспоминали, вспоминали...

В школе деревни Бела теперь снова сидели за партами дети. Вместо погибшего Ироушека ею заведовала та самая женщина с добрым лицом по фамилии Сламова, которой так поверил на речке пленный русский мальчишка. Как радостно пожали они сейчас друг другу руки!

Класс, в котором Безвершук беседовал с детьми, был переполнен. Позади ученических парт стояли учителя и жители деревни.

В больнице города Високе Мито первыми узнали его две медицинские сестры. Одна из них была женой рентгенолога Конецкого. Узнали и заплакали, вспомнив, каким привезли его тогда после расстрела. Так и прошла эта встреча - в слезах от того страшного, что сохранила память, и в радости, что те тяжкие годы уже позади.

Дом Кучеровых в деревне Глубоке осел и покосился. Уже мало кто из жителей знал, какой это был замечательный наблюдательный пункт. Старик Кучеров умер. Умерла и одна из сестер. Старая хозяйка дома Анна Кучерова удивилась, когда к ней вдруг пришло много людей. Не сразу узнала она гостя: высокий крепкий незнакомец мало напоминал юного партизанского разведчика, к которому Кучеровы так привязались.

Безвершук назвал себя.

Старая женщина вспомнила, растерялась, заплакала... С грустью покидал Василий Григорьевич этот крестьянский дом, который ему никогда не забыть.

Было и самое волнующее - посещение карьера, где расстреляли разведчиков. Там все изменилось. Тополек, за который держался тогда истекающий кровью Вася, пытаясь подняться на ноги, вырос и окреп. Высоко поднялись и другие деревья, почти сомкнувшись с лесом, куда так и не смогли прорваться партизаны... Местные жители поставили у карьера обелиск. Гость из России положил у его подножья венок.

...В ту первую поездку, возвращаясь домой, Безвершук с женой остановились в Праге, в гостинице Флора на Винограды. Была уже ночь. Обитатели гостиницы укладывались спать. Только с лестницы, неподалеку от номера Безвершуков, доносились шум и грохот. Василий Григорьевич вышел посмотреть, что происходит.

Развлекались туристы из Западной Германии. Оп видел их за ужином в ресторане.

Здоровые, подвыпившие дяди с лысинами, животиками и волосатыми ногами, в таких же желтых шортах, в каких первый эсэсовский отряд въехал в Турбов, толкаясь и хохоча, взбегали по лестнице, садились верхом на перила и, болтая руками и ногами, с криком и свистом мчались вниз.

Нет, это были не те немцы, что работают на заводах, на фабриках, в поле. Не немецкие железнодорожники. Руки этих туристов были в перстнях, фигуры округлены жирком. А в глазах - высокомерие и сознание вседозволенности.

Туристы веселились, а русский машинист, сложив на груди свои сильные рабочие руки, стоял на верхней площадке и наблюдал. И думал, что эти веселые туристы, если судить по их возрасту, в войну не сидели дома...

Пришел дежурный, указал на большие гостиничные часы, тяжело и медленно качавшие маятником, попросил тишины:

- Администрация хотеля просит уважаемых гостей пройти в свои номера.

Туристы ушли. А Безвершук долго еще потом ворочался в постели. Не шел сон. Болела правая рука. Таясь от немцев и спеша, чешские врачи не заметили еще одну пулю, засевшую возле кости. Там она и остается до сих пор, перекатываясь в толще мышцы.

После той первой поездки не раз еще гостил Василий Григорьевич у чешских друзей. Встречался с товарища-Ми из Чехословакии и в Свердловске. А между поездками и встречами были письма. Идут они и сейчас.

Пишут о разном. Ян Мельша, неплохо изучивший русский язык, сообщил о хорошем урожае. "Не в силах одних земледельцев убрать его до заморозков. Каждый день отправляются в поля один или два класса из нашей школы. Наш учительский коллектив собрал свеклу с одного гектара и наши ученики собрали картофель с тринадцати гектаров в сельскохозяйственном кооперативе в Луже и по нескольку гектаров в соседних деревнях"...

Сын директора школы в деревне Бела Златко Сламов прислал привет из Москвы, куда он приехал по туристской путевке. Партизан Ян Новак с супругой зовут к себе в гости в город Луже. Помнят в Чехословакии русского партизана!..

И он, конечно, не оставляет ни одного письма без ответа, шлет подарки, бережно хранит каждую весточку от побратимов.

Часто встречается Василий Григорьевич с молодежью - и у себя в депо, и на многих свердловских предприятиях, в Домах культуры. Уже мало осталось в Свердловске школ, где бы он не выступал перед ребятами с воспоминаниями об Отечественной войне, о партизанской борьбе в тылу врага, о боевых делах чешских и русских бойцов, плечом к плечу сражавшихся с захватчиками.

Встречается Безвершук и с призывниками. И всегда заходит речь о дисциплине:

- Дисциплина должна быть с первых же дней! Без нее не может быть армии!

Темнея лицом, вспоминает:

- Почему погибли мои товарищи? Потому что один из дозорных, высланных навстречу немецкой колонне, чтобы сообщать о ее движении, не выполнил задание. В те дни наш партизанский полк вел непрерывные бои, бойцы устали. И один дозорный заснул, хотя не имел права этого делать. Пропустил колонну, не предупредил...