Геннадий Геродник - Моя фронтовая лыжня Страница 31

Но вот беда: поблизости нет ни озера, ни реки, ручьи и родники промерзли насквозь. Растаиваем в котелках снег. Получается жидкость, которая явно недостойна называться водой. Она безвкусно-пресная, пахнет дымом и плохо утоляет жажду.

Проходим по сожженным и разбомбленным, разрушенным и растерзанным селениям. Папоротно, Первая Александровская Колония, Вторая... И здесь нет воды: маломощные сельские колодцы вычерпаны до дна.

Папоротно. У колодца толпятся бойцы различных родов войск: конники и артиллеристы, пехота и лыжники. На стенках колодезного сруба нарос такой толстый слой наледи, что не проходит брезентовое кавалерийское ведерко. Мутную воду, наполовину смешанную с песком, достают подвешенным на телефонном проводе солдатским котелком.

Смекалистые "славяне" топором, финскими ножами откалывают от стенок куски льда и набивают ими котелки. Из такого льда получится полноценная колодезная вода.

Нелегко от недостатка воды людям, еще труднее приходится коням. Их немало в обозах пехотных частей, еще больше в артиллерии, в тыловых интендантских, транспортных службах. А теперь еще в прорыв устремился целый кавалерийский корпус генерала Гусева! Десятки тысяч людей и тысячи лошадей движутся к горловине прорыва в основном по одной и той же дороге, через одни и те же деревни. Ничего удивительного, что сельские колодцы вмиг оказались вычерпанными до дна.

Для тысяч лошадей в котелках снега не натаешь. Заботливые интенданты снабдили каждого конника-ГУ-севца брезентовыми ведерками. Но где и что черпать этими ведерками?

Кавалеристы, артиллеристы, повозочные из других родов войск выходят из положения так: используют встречные речки. В районе Александровских Колоний мы видели, как на Осьме и впадающей в нее Каменке у десятков прорубей гусевцы поили своих бравых друзей.

На берегу Волхова 15 янв. 1942 г. 208-й день войны. На Волховском фронте отмечаются вклинения противника.

27 янв. 1942 г. 220-й день войны. На фронте группы армий "Север" противник добился тактического успеха на Волхове.

30 янв. 1942г. 223-й день войны. Чрезвычайно напряженная обстановка на Волховском фронте.

31 янв. 1942 г. 224-й день войны. В районе Волхова обстановка еще более обострилась.

Из военного дневника начальника генштаба вермахта генерал-фельдмаршала Франца Гальдера

К вечеру 6 февраля наш лыжбат прибыл в расположенный на восточном берегу Волхова Селищенский Поселок. Опять пепелища, пепелища и пепелища... Уцелевшие избы переполнены местными жителями и военными.

Среди одноэтажных деревянных домишек чужеродно возвышается длинная-предлинная махина из красного кирпича. Фабрика не фабрика, замок не замок, крепость не крепость... Восточная стена загадочного сооружения украшена высокими колоннами в классическом стиле.

В "красную махину" нас тоже не пустили. Оказалось, в ней разместился пр_ифронтовой госпиталь. Одна старушка дала нам добрый совет:

- Вы, сынки, еще раз наведайтесь в Аракчеевскую казарму и пошукайте ход в подвалы. Они аграма-а-ад-ные, немцы в них своих коней держали.

Аракчеевская казарма! Теперь-то я сообразил, что это за циклопическое красное здание. Вспомнил, что при Александре I и Николае I в Новгородской губернии были сосредоточены крупнейшие военные поселения, которые долгое время опекал всесильный временщик Аракчеев. Значит, эта каменная громада - памятник аракчеевщины. Нынешнее официальное название - Селищенские казармы, но старые люди не забыли еще и прежнего наименования.

За грудой кирпичного боя действительно оказался вход в обширнейшие подвалы. В подземельях свободно разместился весь наш лыжбат. Темно, то и дело вспыхивают огоньки спичек. Очень нужны фонарики, но их имеют только некоторые командиры. Чрезвычайно трудно достать батарейки.

Поверх плотно утоптанного конского навоза натрушены солома и сено, настелены еловые лапки. По всему видно, что до нас здесь переночевала не одна тысяча маршевиков.

В двух-трех местах возвышаются пирамиды битого кирпича и мусора: здесь снаряды, а скорее всего, авиабомбы прошили казарму сверху донизу. По скрипу над проломами легко догадаться, что они прикрыты досками. Но над одной из пирамид зияет отверстие, и из него время от времени что-то сыпся. Видимо, этот специально оставленный люк служит санитаркам мусорной ямой.

Когда мы разместились, нашлись любопытные, которые, несмотря на усталость, решили разведать обстановку. В их числе оказался и я. Взобравшись на пирамиду и высунувшись по пояс из люка, я увидел необычайно больших размеров зал. Высокие стрельчатые окна забиты досками, заложены мешками с песком и кирпичами, задрапированы картоном и старыми одеялами. Полумрак. Кое-где на стенах висят самодельные застекленные фонари, на подоконниках стоят небольшие керосиновые лампы, коптилки. Раненые лежат на койках самых разнообразных фасонов - видимо, собранных в окрестных разрушенных домах, - а также на грубо сколоченных дощатых нарах или прямо на носилках.

Раненые поверх одеял укрыты шинелями и ватниками, многие лежат в верхней одежде. Между рядами коек снуют белые и серые халаты. Далеко-далеко, в самом конце зала, время от времени открывается дверь и из помещения какого-то специального назначения вырывается сноп электрического света.

Неподалеку от люка около одной из коек хлопочет пожилая женщина в белом халате, со шприцем в руках. Заметив меня, она сказала:

- А-я! Опять белое привидение из подземного царства!

Я хотел было кое о чем спросить женщину, но в это время сильно застонал раненый, и она занялась им. Уступив наблюдательный пункт стоящему в очереди "белому привидению", я пошел спать.

В два часа ночи я на пару с Авениром заступил на пост у входа в подвалы. Крепко я разоспался, очень уж не хотелось вставать. Но на свежем морозном воздухе сонливость сразу же уучилась, и я невольно залюбовался звездным небом и величественной панорамой, открывшейся перед нами с вершины холма, на котором расположены Селищенские казармы.

На востоке во всей своей красе сверкает Орион, левее и ниже его таинственно мерцает Сириус. На западе Лира и Лебедь, спустившись с околозенитных высот, нависают над горизонтом. Казалось бы, эти созвездия, которые наши далекие предки нарекли столь поэтическими именами, благословляют обитателей планеты Земля на мир и покой. Но - нет! Именно под Лирой и Лебедем горизонт полыхает багровым пламенем, и оттуда доносится гул большого боя.

Из "надземного царства" спустился вниз и стал рядом с нами высокий мужчина. Тоже в белом наряде, но иного покроя: без капюшона и шаровар. Иначе говоря, во врачебном халате. Закурил и нам предложил по папиросе. Авенир с охотой угостился, а я поблагодарил и отказался - некурящий. Мы считаемся не часовыми на посту, а дневальными и поэтому не отказываемся от беседы с незнакомым пока человеком в белом халате.