Михаил Манакин - Полковая наша семья Страница 31

Старший сержант Алешин, посланный мною навстречу приехавшим, привел машины во двор дома, где мы находились. Тепло поздоровались с Гавриловым. Тот сунул мне в карман губную гармошку, сказав, что у него их целый ящик.

- Приходи в гости, калужанин, - дружески хлопнул он меня по плечу, обмоем Звезду Героя. А сейчас - пулей к командиру дивизии. Ох и зол он на тебя!

Подбежав к только что остановившемуся "виллису", я представился выскочившему из него командиру дивизии гвардии полковнику Д. К. Малькову.

- Ползете, как муравьи, - недовольно проговорил Дмитрий Кузьмич, разворачивая карту. - Соседи уже за Буг перемахнули. У тебя, Манакин, какая задача?

Не дождавшись конца моего рапорта, он сказал:

- Хватит, все ясно.

Потом потер раненое плечо, попросил меня приблизиться к карте.

- Пойдешь с ротой вот сюда. Видишь железнодорожный мост? Его надо захватить. Чем раньше, тем лучше. И не плетись! Фашисты бегут. Понял?

Развернув роту, я повел ее к Бугу. Теперь мы быстро шли двумя группами вдоль стен домов - справа и слева улицы. Третья группа двигалась параллельным маршрутом. А впереди от дома к дому перебегали дозорные. Их вел парторг роты Бижуманов.

В одном месте разведчики неожиданно открыли сильный огонь по дому с мансардой. Когда я с первым взводом сюда подбежал, стрельба улеглась, а старший сержант Бижуманов отчитывал рядового Хадырова за то, что тот, не разобравшись, открыл огонь. Оказалось, что в доме пряталась группа наших военнопленных. Они содержались в охраняемом бараке на заводе, где работали по 14 - 16 часов в сутки. Когда фашисты начали отступать, эта группа сбежала с завода, и люди спрятались в подвале дома. Их-то и заметил каким-то образом Хадыров. Конечно, в горячке боя всякое могло быть. И хотя на этот раз неприятности не случилось, я все же счел нужным хотя бы на ходу поговорить с солдатом: ведь мы знали, что в подвалах домов могут прятаться мирные жители.

- В чем дело, Насыр? - спросил я у солдата. - Не узнаю вас, ветерана роты. Надо внимательнее быть. Вы же не новичок, чтобы наугад стрелять.

Хадыров хмурился, сосредоточенно теребил ремень автомата и молчал. Чувствовалось, что в душе у него что-то надломилось... И я вспомнил, как он пятился, будто рак, перед мостом, пытаясь спрятаться от пуль в канаву. "Неужели трусит?" - подумалось мне, но эта мысль сразу же заслонилась другим, более давним эпизодом, когда Хадыров бесстрашно ринулся в окно дома, откуда стрелял фашистский пулеметчик. "Странно, что с ним?" Однако времени разбираться в этих мыслях, тем более вести беседу с солдатом, не было. Вокруг шел бой. По интенсивной стрельбе я понял, что параллельными маршрутами идут другие штурмовые группы полка.

- Вперед! - приказал я Бижуманову.

Чем ближе наша рота продвигалась к железнодорожному мосту, тем ожесточеннее становилось сопротивление врага. В одном из двухэтажных домов нас подстерегала неожиданность. Бросив гранаты в окна первого этажа, я с тремя автоматчиками ворвался вовнутрь (остальные не смогли пробиться из-за сильного пулеметного огня с чердака и окон). Итак, фашисты были наверху, мы - внизу. Ситуация не из приятных. Еще мгновение, и гитлеровцы могут забросать нас гранатами. Необходимо было опередить их.

Спрятавшись под лестницей, мы решили бросить подряд через небольшие промежутки три гранаты. Первая, по нашему мнению, должна была разнести в щепки дверь, ведущую к засевшим гитлеровцам. Вторая - уничтожить немцев, прикрывающих вход с первого этажа, третья - расчистить нам путь.

Замысел, может быть, и неплох сам по себе, но важно еще и исполнение, а опыт уличных боев у нас еще был маловат.

После броска первой гранаты дверь действительно сорвало с петель, и она рухнула на лестничную площадку. Вторую гранату метнул гвардии ефрейтор М. Бутусов, и не совсем удачно. Стукнувшись о потолок, она не залетела во внутреннюю комнату второго этажа, а разорвалась на пороге. Лишь третья граната, которую, изловчившись, бросил гвардии младший сержант Ковалевский, попала в цель. Пролетев весь коридор, она ухнула в помещении. Послышался звон стекол, чей-то вскрик.

Рванувшись по лестнице вверх, мы с Бутусовым влетели в комнату, что располагалась прямо, а Алешин с Ковалевским - в правую. Вот здесь уже, коль вскочил - стреляй. Дружно выпустив по длинной очереди из автоматов, мы с Бутусовым лишь потом рассмотрели сквозь пух и густую пыль, висевшие в помещении (видимо, граната разорвала перину), опрокинутый стол, двух убитых гитлеровцев у окна и целый склад оружия у печки.

Поняв, что здесь больше делать нечего, я метнулся во вторую комнату, где еще гремели выстрелы. И подоспел вовремя. У окна на Ковалевского навалились двое фашистов. Он яростно боролся с ними. Одного немца, сковав его движения, белорус крепко обхватил ногами, а в другого вцепился руками, не давая ему вынуть нож. Схватка эта была жестокой - все трое хрипели от невероятного напряжения. Еще раз хочется сказать, как дороги бывают в бою эти мгновения. Секунда, и мы бы уже не успели помочь Ковалевскому в его неравной схватке. Пришлось пускать в ход холодное оружие. Когда все было кончено, мы огляделись. В разных местах лежало пятеро гитлеровцев. У стены, скрючившись, сидел Алешин. Склонившись над ним, я понял, что сержант жив. Следов пулевых ранений не нашел. Видимо, один из фашистов крепко ударил его прикладом по голове, и замкомвзвода потерял сознание.

Убедившись, что опасности больше нет, я расстегнул ворот гимнастерки Алешина, положил его на постель, что стояла у окна. Потом подошел к Ковалевскому. Ухо его, полуоторванное, сильно кровоточило, и он, еще не оправившийся от рукопашной схватки, машинально пытался его приладить на место.

Достав индивидуальный пакет, я принялся бинтовать голову младшего сержанта. Когда мне это удалось, Ковалевский вдруг вырвался от меня, схватил лежащий рядом автомат. Но в это время раздалась короткая очередь. По инерции гвардеец сделал еще несколько шагов к двери... И здесь, в проеме, я увидел широкоплечего фашиста. Лицо его было залито кровью: видимо, был легко ранен и пришел в себя. Он в упор стрелял в Ковалевского, и губы его кривились в дьявольской улыбке.

Было ясно: пока я вскину свой автомат и начну стрелять, немец изрешетит меня пулями. Опять судьба моя на волоске. Но здесь раздалась еще одна короткая очередь. Гитлеровец в дверях пошатнулся, начал медленно разворачиваться в сторону. Вторая очередь, раздавшаяся из коридора, словно оттолкнула его от проема, и он медленно сполз по стене на пол.

И сразу же в дверях появился гвардии ефрейтор Бутусов. Это он, услышав выстрелы, поспешил к нам на помощь.

- Откуда взялся этот гад? - спросил я его.

Бутусов пожал плечами, потом вдруг спохватился и со словами: "Наверное, с чердака", - вновь исчез из проема. Через мгновение раздался взрыв гранаты, короткая очередь. А еще через минуту по лестнице дробно застучали сапоги, и в комнату вбежали старший сержант Бижуманов и еще несколько автоматчиков.