Михаил Кольцов - Испанский дневник Страница 32

Я буду помнить женщину с двумя детьми на худом осле среди серых раскаленных холмов Арагона, вдову, муж убит и дом сожжен фашистами. И восемь женщин что пришли в Лериду из деревень Сиерра и Луна. Вступив в эти деревни, фашисты стали насиловать девушек, а их матерям стричь наголо головы машинкой и гонять затем по улицам. Восемь женщин после этого издевательства бежали из деревень. Волосы – главное украшение испанки, и старой, и молодой, и богатой, и нищей. За волосами испанская женщина бесконечно ухаживает, затейливо их завивает. Но восемь крестьянок выставили свои стриженые головы перед всеми, позор они превратили в отличие. «Мы не хотели, но фашисты сделали нас солдатами. И мы будем воевать, как солдаты, пока волосы наши не отрастут до плеч». И девушку Кончиту на Гвадарраме, взявшую себе винтовку убитого жениха. И комсомолок Лину Одену, Аврору Арнаис, в моно, с пистолетами на боку, командующих большими отрядами, организующих тысячи молодых испанцев для защиты свободы. И Марию Караско, сердитую тетку, механика на аэродроме Четырех Ветров, измазанную машинным маслом, ползающую по моторам, не выпускающую летчика в бой, пока она не проверит все до последнего винта. И пятьсот женщин, что пришли в первый день гражданской войны в мадридские лазареты предлагать свою кровь для переливания: «Наши мужья отдают свою кровь на фронте, мы хотим вернуть её в тылу!..» И Эстрелью Кастро, знаменитую певицу, чьи высокие трели звенят на позициях, под солидный аккомпанемент тяжелых орудий. И Марию Тересу Леон на талаверской дороге, с серебряным пистолетом. И Марию Хинеста, молчаливую, вежливую, с мальчишеской стрижкой волос, бойца на баррикадах площади Колумба, аккуратную стенографистку и переводчицу. Это все и есть настоящая испанская женщина, открывшая, вслед за Долорес Ибаррури, в грозный час народной борьбы, свой подлинный, стойкий и трогательный облик.

Благородные кабальеро, превозносившие «красоту, благородство и святость» испанской женщины, сейчас показали все свои рыцарские манеры.

В деревне Рамбла, в провинции Кордова, они всех жен антифашистов убили камнями на сельской площади. Матери падали с детьми на руках.

В деревне Пуэнте Хелиль, в Андалузии, они изнасиловали тридцать женщин, всем прокололи штыками груди и утопили в реке. Изнасиловать и проколоть грудь – это по рецепту бесчисленных порнографических книг о половых извращениях, любимой литературы фашистских маменькиных сынков. Утопить в реке – это уже в порядке личной инициативы.

И здесь, в Толедо, в высоком замке, перед нашими глазами кабальеро, носители исторических традиций, поместили женщин-заложниц над собой, в верхний этаж, чтобы снаряды падали на них первых, прикрылись их телами.

Женщины из очереди у молочной лавки уговорили меня посетить толедскую колдунью Исабель Дельгадо и проводили к ней. Колдунья оказалась самая настоящая. В мрачной ее конуре у церкви святой Урсулы, среди чучел совы и летучей мыши, она варила в электрической кастрюльке волшебное зелье. Тетки долго галдели, объясняли, что я за хороший человек и из какой страны. Старуха отлила в пузырек чудодейственного бальзама – мазать разбитое плечо или на случай раны, а если ничего больше не будет болеть, им можно также чистить зубы, они будут белые, как сахар. Но девушка-милиционер открыто, при всех, высмеяла бальзам и поклялась памятью своей матери, что никогда не пробовала и не станет пробовать знахарских зелий.

16 сентября

Приятно бывать в Пятом полку. Здесь отдыхаешь от неразберихи и бестолковщины и ободряешься очертаниями завтрашней народной армии. Люди здесь хоть на вид и те же, все-таки думают, разговаривают по-иному – с каким-то твердым стержнем внутри, с каким-то ощущением ответственности.

На улице Листа, в маленьком особняке – штаб, политотдел и разные канцелярии. Здесь же небольшая столовая для командиров. В отличие от других учреждений, здесь чисто, толково, тихо. Здесь – это тоже редко в Мадриде – работают по ночам.

В другом месте, в большом монастыре, расположены казармы, склады, учебный центр. По огромному двору маршируют добровольцы. Много разных групп, – переходя от одной к другой, видишь все стадии обучения и перемену облика людей. Вот щуплые, сутулые подростки из Вальекас – мадридской Марьиной Рощи – неуклюже поворачиваются налево-направо, кругом марш, толкаются, зубоскалят, вот уже приличная маршировка и приемы с палками вместо ружей. Вот учебная стрельба в тире – каждому бойцу дается возможность выпустить три боевых патрона. Это для нынешних условий неслыханная роскошь.

Пятый полк – это скорее военный комиссариат, управление по формированию, чем войсковая единица. Батальоны и роты, сформированные и обученные Пятым полком народной милиции, сражаются в разных секторах – на севере, на юге и в центре Испании. Боевые инструкции, политические брошюры, листовки, плакаты политотдела Пятого полка распространяются по всем республиканским войскам.

Пятый полк есть в то же время и полк. У него свой штаб, он распоряжается отдельными операциями, которые ему поручает высшее командование. У него свое основное, цельное ядро – несколько тысяч бойцов – под Мадридом. Всего же Пятый полк выставил в строй уже около тридцати тысяч бойцов. Это, конечно, чрезмерно для полка, даже в военное время. Но сейчас в Испании не до формального соблюдения воинских канонов. Имя Пятого полка цементирует части, создает командирам авторитет, а бойцам народной милиции придает больше достоинства и храбрости. Это имя и требует кое-чего. Надо читать газеты и чистить винтовку. Надо подчиняться приказам и рыть окопы. Надо объяснять толково и, главное, честно, что видел в разведке. Последнее – особо редкое искусство: разведчики и прочие очевидцы пока редко видят здесь противника меньше чем в количестве трех тысяч солдат, в сопровождении десяти тысяч арабской кавалерии на резвых конях.

Пятый полк вырос из первых маленьких ударных частей, которые коммунисты создали для фронта Гвадаррамы. Это были лучшие, самые отважные, хотя и неопытные в военном отношении, мадридские пролетарии. Они обучались на ходу, в бою. Мужество, сознательность и преданность сделали их первыми и самыми стойкими солдатами антифашистского войска. Простой неписаный закон они установили между собой: если один бежит от врага, другой вправе прикончить его выстрелом из винтовки.

Сейчас первые рабочие «железные роты» очень сильно разбавлены новичками – крестьянами, интеллигенцией, анархистами. В этом их слабость, в этом их сила. Слабость – потому, что в некоторой степени потеряны монолитность, боевая плотность первых ударов роты. Сила – потому, что ударники распространяют свои качества на большее количество бойцов, в строю и в бою создают новые, широкие кадры дисциплинированных и смелых солдат, борются с индивидуализмом и распущенностью.