Лилия Дубовая - Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря Страница 32

– Аникин, ты помнишь, что во фракции есть женщины?

– Да, конечно.

– Ну, слава богу, что помнишь. А если помнишь, то догадываешься, что со мной будет, если мы их завтра не поздравим? Нет?

Немцов вошел в длительную паузу, способную взорваться чем-то самым непредсказуемым.

– Нет, ты даже об этом не задумался. А надо бы. Это твоя прямая обязанность как руководителя аппарата. И ты, Дубовая, не отмалчивайся. Говорите, что будем делать.

– Да ладно, не переживай, купим шампанского, тюльпанчиков – и все будет хорошо, – ответил выдохнувший Аникин.

– Тюльпанчиками решил отделаться, – продолжил Немцов с нарастающей интонацией. – Еще про мимозу вспомни. Мне эти твои тюльпанчики весь год вспоминать будут. Ладно, с шампанским согласен. Соберем всех, тост скажу. А что еще? Каждой ведь не угодишь.

Тут вступила я:

– И не надо каждой угождать. Положите денежку в конвертики. Подарите, а девушки сами купят то, что больше нравится. Простейшее решение вопроса, и всех устроит.

Аникин, счастливый тем, что это снимает с него всякую ответственность, активно меня поддержал. Так что, предложение прошло.

На следующий день утром Немцов собрал всю женскую половину фракции у себя в кабинете, выдал каждой по конвертику и заявил, что ближе к концу дня приглашает всех к себе на бокал шампанского. При этом добавил, что к этому времени каждая из нас будет обязана приобрести себе соответствующий подарок и отчитаться в содеянном. На том мы и разошлись, очень довольные друг другом.

Вечером все вновь собрались в комнате отдыха при кабинете Немцова, которая всегда служила местом подобных мероприятий. Мы еще раз послушали, какие мы замечательные, и выпили по бокалу.

– Ну, – сказал Немцов, – рассказывайте, что я вам подарил. Каждая. По очереди. Вот, хотя бы ты, Лена, начни, – шеф повернулся к Лене Ломакиной, которая во фракции отвечала за все сразу – от наличия канцелярских товаров и покупки очередного букета к дню рождения депутата до заказа зала под проведение будущего съезда. Кстати, Лена, как человек, имеющий дело с деньгами, всегда умела их считать. Поэтому она еще днем нам похвасталась, что часть суммы отложила на семейные нужды, а потратила на себя не больше половины.

В ответ на обращение Немцова она продемонстрировала свою покупку.

– И это все? – несколько удивился шеф. – Неужели это (он наполеоновским жестом показал на покупку) столько стоит? У нас такая большая инфляция. А я и не заметил.

Ломакина в ответ только тихо отползла в сторону. А Немцов осмотрел нас всех орлиным взором. И тут, видимо вспомнив, с чьей подачи все это было сделано, остановился на мне.

– Дубовая (обращение по фамилии ничего хорошего не предвещало). Показывай, что купила.

Я не двигалась. Немцров увидел в моих руках маленький пестренький пакетик, взял его у меня, вытащил из него небольшую картонную упаковку, и, не глядя, что на ней изображено, открыл.

Думаю, он никогда бы этого не сделал, если бы не история с Ломакиной. Но, что случилось – то случилось.

Мой начальник запустил руку в упаковку и выудил из нее прелестные ярко-красные кружевные французские стринги.

Только после этого Немцов сообразил, что в коробочке лежало женское белье.

Он молча стоял и оторопело смотрел на трусики. Пауза затягивалась. Вокруг нарастал тихий смешок.

– Немцов, там еще и бюстгальтер, – нежно заулыбалась я. – Посмотришь?

– Ну, Дубовая, ты в своем репертуаре. От тебя вечно одни сюрпризы, – наконец выдохнул Немцов, нервно запихивая в пикантную французскую дамскую штучку в коробочку.

– А что, Борис Ефимович, по-моему, прекрасный подарок, – сказала я, улыбаясь самой невинной из всех невинных улыбок.

После этого, естественно, досмотр подарков был благополучно завершен.

Так и познакомились

– Ну вот, – грустно размышляла я, шагая по бульвару в направлении здания ИТАР-ТАСС, – так всегда: только наладишь контакты с очередным вице премьером, как раз – и нет его, бедного, унесенного ветром очередных ельцинских рокировочек.

Это я к тому, что за пару дней до этого президент освободил от должности курирующего социальный блок вице-премьера Виктора Илюшина, с которым я тогда работала. И что было делать? Оставалось только ждать нового назначения и отслеживать, когда оно случится, чтобы, если что, быстро сориентироваться и предстать перед очами нового в первых рядах.

Но спокойно дожидаться, когда это все произойдет, у меня не получилось. Оказалось, чтобы я зря не простаивала, начальство откомандировало меня в помощь ребятам, освещающим уличные акции, которых тогда проходило большое множество. Народ, глотнувший воздуха свободы, митинговал по любому поводу и даже без оного. А яростные коммунисты (чей митинг мы должны были освещать в этот день), так те вообще, видимо, ностальгируя по демонстрациям, массовкам и маевкам со всеми этими «взвейтесь и развейтесь», в купе со своим самым преданным электоратом, которому только дай походить строем, помахать алыми знаменами и попеть «вставай проклятьем заклейменный», просто дневали и ночевали рядом с Красной площадью возле памятника незабвенного автора «Капитала». Вот туда-то с двумя ребятами я и направилась.

На дворе уже чувствовалась весна – была вторая половина марта, светило нежное солнышко, времени до начала митинга у нас было предостаточно, поэтому мы пошли пешком. Всю дорогу мои коллеги соображали, как меня можно использовать в сложившейся ситуации. Я, по своей наивности, никак не могла понять, в чем проблема.

– А что не так? Послушаем ораторов, может, возьму у кого-нибудь эксклюзивчик, пообщаемся с ментами – пусть скажут, сколько народу на митинге и заявят свое коронное, «без происшествий». Скажите, пожалуйста, чем я вам так не угодила? Хлеба отнимать не буду. Не сегодня, так завтра назначит Борис Николаевич нового вице-премьера, и отбуду я в свой Белый дом на место постоянной прописки.

– Лиль, ты действительно ничего не понимаешь? – спросил один из них.

– Да нет. А что? Объясните все словами. Я ваших переглядываний не понимаю.

– Ладно, ты на себя в зеркало сегодня смотрела?

– А что? С утра все было в полном порядке, – ответила я и машинально натянула на один глаз свою любимую шляпу с большими полями и поправила широкий пояс единственного и неповторимого в жизни пальто от Славы Зайцева, которое было куплено с большой скидкой (только поэтому и куплено) после того, как по заданию гендиректора ТАСС Виталия Игнатенко, я взяла у Вячеслава Михайловича интервью, приуроченное к его пятидесятилетию юбилею.

– Вот-вот, именно. Боюсь, что и пальтишко твое буржуинское и шляпка эта покажутся сильно подозрительными нашим бабулькам с пакетами, тележками на колесиках, красными флажками и иконками вперемежку с портретами вождей мирового пролетариата на груди, и с Ампиловым, который не преминет сегодня выступить.