Семен Синельников - Киров Страница 32

Россия выходила из длительного экономического кризиса, а рабочим жилось все хуже, у них отбирали и те незначительные права, которые были завоеваны в 1905 году. Большевистская печать, нелегальная и зарубежная, часто о том писала. О том же в пределах возможности писал в «Тереке» Миронов, изобличая и местную администрацию, и капиталистов, и царское правительство, фигурировавшее под всякими наименованиями.

Большую статью посвятил Миронов жилищным бедам:

«Целые слои городского населения имеют самое слабое представление, что значит отдельная комната; отдельная кровать для многих является недосягаемым идеалом. Плохо обеспеченные слои рабочего населения сплошь и рядом нанимают не комнату, а только право на «кровать» на известное число часов… В комнатах, если можно назвать этим именем подвальные клоаки, находится обыкновенно столько жильцов, сколько они могут вместить. Причем вполне заурядным является сожительство в одной комнате взрослых и детей, мужчин и женщин, что дает благодатную почву для развития тифа, проституции, сифилиса, преступности и других зол, которые приняли страшные размеры.

Таким образом, создается крайняя необходимость бороться против предпринимателей, игнорирующих при постройках и сдаче внаймы своих домов элементарные требования гигиены».

В другой статье Сергей Миронович доходчиво раскрыл сущность трестов и синдикатов:

«Выше мы сказали, что тресты создаются для борьбы с бичом капитализма — кризисами, но это только показная сторона их. В действительности же предприниматели, организуя синдикаты, преследуют совершенно иные цели: с одной стороны, эксплуатацию потребителя, с другой — борьбу с рабочими организациями».

Часто печатались статьи Сергея Мироновича и о культурных буднях страны, Терека, Владикавказа, о лекциях, пьесах и спектаклях, о Белинском и Толстом, о Горьком и Андрееве.

Вместе с тем Сергей Миронович старался использовать малейшую возможность для оживления политической жизни Владикавказа.

Здесь, как и в Иркутске, революционное движение было разгромлено. Кто в ссылке, кто в тюрьме, кто эмигрировал, подобно известному большевику Ною — Самуилу Григорьевичу Буачидзе, возвратившемуся сюда лишь спустя десятилетие. Уцелела только горстка запуганных репрессиями интеллигентов, шепотом рассказывавших о том, как в начале века возникла и развивалась социал-демократическая организация.

Борясь с эсерами, она завоевывала влияние среди солдат гарнизона и рабочих свинцово-серебряного завода «Алагир», единственного в городе значительного предприятия, пущенного в 1902 году. Вела за собой трудящихся в 1905 году. Побеждала черносотенцев и все-таки потерпела поражение. Неустрашимый Ной, прибыв из Грузии в 1906 году, не дал зачахнуть партийной организации, несмотря на повальные аресты. Большевики часа на три захватили типографию Казарова. Держали открытой дверь в контору для кого угодно и не выпускали оттуда никого. Рабочие с молчаливого согласия хозяина отпечатали множество листовок. Жандармерия, полиция потом рвали и метали, но поздно — листовки расклеивались на стенах жилых домов, шли по рукам в казармах, увозились в горные аулы.

Похоже на Иркутск, но сложнее. Здесь все надо создавать заново, а город трудный. Административный центр обширной Терской области. Засилье казачьей военщины, купечества и чиновников. Главенствовали они да горская знать, первогильдейские купцы, отставные генералы и полковники. Промышленность жалкая. Кроме «Алагира», табачная фабрика, пивоваренные заводишки, электростанция. Рабочих тысячи три, включая железнодорожников. Они вместе с кустарями, приказчиками и прочей беднотой заполняли слободки — Курскую, Молоканскую, Владимирскую, Верхне-Осетинскую, Шалдон. Пестрота с непривычки неимоверная. И русские, и осетины, и ингуши, и грузины, и армяне. Скучились в вавилонском смешении одежд, языков, обычаев, то уживаясь мирно, то не скрывая взаимной ненависти. Классовые, сословные, религиозные, национальные противоречия сказывались на каждом шагу, готовые разразиться ссорой, дракой, убийствами, погромом.

Сергей Миронович приглядывался к городу, к его населению. В беседах с сотрудниками, типографскими рабочими и их приятелями, во время прогулок по живописным окрестностям осторожно, как бы невзначай рассказывал о забастовках в соседних и дальних городах, о тружениках, которые выступают против эксплуататоров. Исподволь выискивал людей, которым можно доверять.

Тогда и сдружился Сергей Миронович с верстальщиком Ваней Турыгиным. Квартира верстальщика на Ардонской улице стала явочной. Там видался Сергей Миронович с наезжавшими во Владикавказ партийцами. Свидания обставлялись исключительными предосторожностями. Почти все подпольщики приходили загримированными. Иногда гримировался и Сергей Миронович, он превращался в немощного старика, опирающегося на палку. Дозорными в большой семье Турыгиных были все. Полиция ни разу никого не выследила.

Любое задание Иван Турыгин выполнял отлично. Понадобилось — стал председателем городской больничной кассы, в которую рабочие вносили часть заработка и из которой получали кое-какую помощь при потере трудоспособности. Через эту кассу Сергей Миронович держал связь со всеми предприятиями. Понадобилось — Турыгин по просьбе Кирова переселился на время в Грозный, где сплачивал большевиков. В 1919 году, когда белогвардейцы захватили Терек, Турыгина оставили в подполье. Он действовал спокойно, уверенно, мастерски, не вызывая у врагов никаких подозрений.

Киров в 1926 году пригласил его в Ленинград, хотел порекомендовать на ответственную профсоюзную работу. Однако Иван Яковлевич хворал и, хотя его лечили лучшие ленинградские врачи, работать не смог. Уехал домой и через год умер.

Были у Сергея Мироновича и другие помощники, среди которых выделялся адвокат Симон Алиевич Такоев, один из первых владикавказских социал-демократов. Он только что возвратился из вологодской ссылки. Правда, дружба с ним вскоре прервалась на несколько лет: Симон Такоев придерживался меньшевистских взглядов и только в 1918 году стал навсегда коммунистом, выросшим затем в крупного партийно-советского работника. На первых порах, в 1910 году, Симон Алиевич приносил серьезную пользу. Уже существовала в зародыше новая партийная организация. Устраивались нелегальные собрания, сходки. На одной из них, блестяще проведенной Сергеем Мироновичем за городом, у так называемой Сапицкой будки, Такоев, по его словам, присутствовал. Сергей Миронович тогда очень нуждался в квартирах для встреч с приезжими партийцами. Эти квартиры подыскивал Такоев. Ему, в частности, запомнилось, что однажды из Грозного прибыли большевики-нефтяники, которые хотели посоветоваться, как организовать назревшую забастовку. Выдавая грозненцев за своих друзей-адвокатов, Такоев пригласил их и Сергея Мироновича к знакомому, будто бы для того, чтобы попотчевать традиционным осетинским пирогом. Такоев был полезен еще и вот чем: по жалобам его клиентов Сергей Миронович изучал положение осетинской бедноты.