Александр Кацура - Дуэль в истории России Страница 32

Для прекращения сего спора я предложил стрелять обоим в одно время по слову, что и было принято. Тогда по произнесению раз, два, три оба выстрелили и в ту же минуту ген. Мордвинов сказал: я, кажется, ранен в живот; на сие ген. Киселев кинув свой пистолет, подбежал к нему вместе со мною, и мы увидели малое отверстие на правой стороне живота; тогда он сказал, что трудно мне будет дойти до дрожек; почему ген. Киселев пособил ему опереться на плечо и таким образом идти; но сделав шагов десять, он почувствовал, что портупея теснит ему живот, и просил снять с него шпагу. В сие время подбежал и его кучер, который помог довести раненого до дрожек и посадить на оные. Я же с генералом Киселевым поскакал в местечко за лекарем, где, сверх ожидания, встретили мы проезжавшего доктора Ардье, с коим поспешно я возвратился к раненому и нашел его в корчме лежавшим на лавке.

Между тем ген. Киселев ездил за другим доктором и, не нашед его дома, послал за ним, а сам также возвратился к Мордвинову. Здесь мы раздели его и положили на постель, причем и увидели, что пуля пробила ему живот навылет…

Между тем по мере прохождения времени, он начинал более стонать, и живот его чувствительно раздуваться; в сем состоянии он попросил священника, исповедовался и приобщился Святых Тайн. В сие время прибыли в корчму местный полицмейстер, эконом и доктор Ефимовский, кои все обще со священником сняли с генерала Мордвинова допрос, на коем показал он, что ранен был на поединке с генералом Киселевым, коего вызвал за личную обиду, и что никакой претензии объявить не имеет. Свидетелями при сем допросе находились все упомянутые местные чиновники, собственный человек раненого и целое семейство жидов, содержателей корчмы, кои все всю ночь при нем находились… Состояние больного видимо делалось хуже; он страдал гораздо более, но однако ни на минуту не терял присутствия духа и памяти. Вся ночь прошла в сем положении; на следующий день рано поутру прибыла супруга генерала Мордвинова, заставшая его в сильных страданиях, кои тем более были несносны, что происходили в полном разуме, который и сохранил он до самой кончины, последовавшей в 10-м часу утра.

Возвратясь в Тульчин, Киселев передал должность дежурному генералу и донес о происшествии главнокомандующему. Затем написал царю: «Я стрелялся с генералом Мордвиновым и имел грустное преимущество видеть своего противника пораженным. Он меня вызвал, и я считал своим долгом не укрываться под покровительство закона, но принять вызов и тем доказать, что честь человека служащего неразделима от чести частного человека».

Вскоре Киселев получил известие, что Александр 1 вполне оправдывает его поступок и недоволен лишь тем, что поединок произошел в пределах Отечества, а не за границей. На личном свидании, которым Александр 1 удостоил его в Орле, Киселев окончательно реабилитировал себя. Дуэль осталась без каких-либо неблагоприятных для него последствий.

Слухи о ней дошли до Москвы в искаженном виде. Младший брат Мордвинова решил вызвать Киселева, утверждая, будто на дуэли не были соблюдены все «требования справедливости». Об этом узнал князь С. Г. Волконский [15], и во многом благодаря ему все ограничилось разговорами. Он же писал Киселеву: «Ты знаешь, что в кругу нашей армии нет человека, который бы иначе говорил по предмету твоего поединка, как с отличным уважением».

На такое мнение повлияли не только обстоятельства дуэли, но и, несомненно, личность самого Киселева, который верно служил царю, пользуясь его особым доверием, и одновременно дружил с Пестелем и открыто высказывался против крепостничества. И то и другое создавало популярность Киселеву, и лишь у немногих эта двойственность вызывала неприязнь. Среди них был и радикально настроенный Пушкин, не любивший особ «приближенных» и сам находившийся в сложных отношениях с престолом. Отсюда и решимость, с которой поэт принял сторону Мордвинова.

Исход поединка очень тяготил Киселева. По прошествии некоторого времени он стал предпринимать усилия, чтобы помочь семье Мордвинова, оставшейся без средств к существованию. Вдова Мордвинова долго от помощи отказывалась и приняла ее, лишь убедившись в его искренности. Киселев назначил ей пособие в размере 1200 рублей годовых — немалые по тем временам деньги, — которое она получала до конца своих дней.

Глава VIII. «Пусть паду я, но пусть падет и он…»

Я докажу, что в нашем поколенье

Есть хоть одна душа, в которой оскорбленье,

Запав, приносит плод… О! я не их слуга,

Мне поздно перед ними гнуться…

Когда б, крича, пред них я вызвал бы врага,

Они б смеялися… теперь не засмеются!

10 сентября 1825 года состоялся поединок, всколыхнувший дворянское общество. У смертельного барьера сошлись представитель аристократической партии флигель-адъютант Новосильцев и член Тайного общества Чернов. «Оба были юноши с небольшим двадцать лет, но каждый из них был поставлен на двух почти противуположных ступенях общества», — писал декабрист Е. П. Оболенский.

Владимир Новосильцев — потомок некогда всесильных Орловых — поступил на службу в лейб-гвардии гусарский полк и по производству в офицеры был назначен адъютантом главнокомандующего первой армией графа Сакена, а в 1822 году получил придворную должность флигель-адъютанта. О лучшей карьере невозможно было мечтать. К этому нужно добавить, что Новосильцев, как и все внуки Владимира Григорьевича Орлова, был высок, красив и обладал многочисленными талантами: хорошо играл на кларнете, изящно танцевал, отлично фехтовал на рапирах.

Константин Чернов происходил из небогатой и многодетной дворянской семьи. Он закончил кадетский корпус и готовился к карьере простого армейского офицера, но тут судьба преподнесла ему неожиданный подарок. Шел новый набор в лейб-гвардию Семеновского полка, и Чернов благодаря стечению обстоятельств попал в гвардию, хотя по своему происхождению едва ли мог на это рассчитывать. В полку Чернов познакомился с будущими декабристами и стал активным членом Северного общества.

Его отец, генерал-майор Чернов, был человек радушный, и штабные офицеры охотно посещали его дом в Старом Быхове. В особенности их привлекала дочь генерала, девушка редкой красоты. В бытность адъютантом фельдмаршала Сакена Новосильцев познакомился с Черновыми и влюбился в красавицу, которая ответила ему взаимностью. По богатству и положению в свете Новосильцев был завидным женихом для любой девушки, тем более для бедной и незнатной.