Елена Кочемировская - 10 гениев литературы Страница 32

Осознавая противоречие между мечтой о Золотом веке и испанской действительностью, и помня, что в 1559 году Филипп II устроил невиданное публичное сожжение «еретиков», Сервантес был особенно осторожен. И приходится только удивляться, с какой находчивостью он сумел обойти подводные камни, стоявшие на его пути.

Сервантес не случайно взял своих героев из среды испанского захудалого дворянства – идальгии, к которой принадлежал он сам, и безземельного крестьянства, составлявших в его время основную массу населения. В сущности, великий роман Сервантеса – это непрекращающийся диалог рыцаря и его оруженосца. Без Дон Кихота немыслим Санчо, так же как без Санчо немыслим Дон Кихот (исследователи указывают, что Сервантес создал образ оруженосца Дон Кихота, использовав опыт площадного театра).

В уста рыцаря, прикрываясь его безумием, Сервантес вкладывал все те уроки, которые он хотел преподать своим современникам: идеи неоплатонизма, неостоицизма, натурфилософии, наследие национальной испанской старины, достижения итальянского Возрождения, плоды индийской, арабской и еврейской философии, концепции Эразма Роттердамского, высокую поэзию и испанские народные песни. Проповедь идей Эразма Роттердамского, критиковавшего обрядовую сторону католицизма, занимает в романе особое место. Автор «Оружия христианского воина» противопоставил католическим обрядам внутреннюю духовную работу человека над собой, личностный путь к Богу и раннехристианский идеал человеческого общежития в любви и вере, воплощенный в символе «мистического тела Христова».

Предполагается, что Сервантес, писавший «Дон Кихота» в эпоху католической Контрреформации, зашифровывал идеал всеединства в образах, восходящих к рыцарским романам Средневековья. Сервантес ярко продемонстрировал преимущества иносказательного, иронического изображения приключений героя, который своим обликом, языком и действиями пародирует все приметы рыцарских романов.

Вообще же, «интерпретация «Дон Кихота» как пародии на рыцарский эпос правомерна по отношению к его отдельным эпизодам, мотивам и образам, к некоторым повествовательным приемам, используемым автором, но не может охватить роман Сервантеса как новаторское жанровое целое, основанное на совмещении и согласовании множества жанровых традиций, – пишут исследователи. – Преследуя цель дискредитировать в глазах читателя рыцарские романы, о чем прямо заявлено в Прологе к первой части, автор «Дон Кихота» создает не литературную пародию как таковую, а радикально новый тип повествования».

Сервантес представил «рассудительное сумасшествие» Дон Кихота как особое состояние сознания человека, что открыло романисту путь к описанию сознания героя. Процесс рождения и становления самосознания героя как тема романа вышел в «Дон Кихоте» 1615 года на первый план.

Особую роль во второй части играет Санчо, образ которого начинает конкурировать по значимости с образом его господина. В основе развития сюжета второй части лежит выдумка Санчо, который, успешно освоив стиль мышления своего хозяина, внушил ему, что крестьянка на ослице, встреченная ими на дороге, и есть Дульсинея, превращенная в уродливую поселянку злыми волшебниками.

В ряду ключевых эпизодов второй части (встреча Дон Кихота со странствующими актерами, с рыцарем Зеленого Плаща, спуск Дон Кихота в пещеру, кукольное представление в балаганчике Маэсе Педро, полет Дон Кихота и Санчо на Клавиленьо и др.) особое место занимает рассказ о правлении Санчо на Острове Баратария. В нем Санчо демонстрирует всю глубину своей «дурацкой мудрости», контрастно дополняющей «мудрое безумие» Дон Кихота. В финале второй части, в момент смерти Дон Кихота-Алонсо Кихано, образ Санчо приобретает особую символическую значимость: он воплощает бессмертие народа, его неумирающее телесное целое и становится, по словам М. де Унамуно, духовным наследником своего господина, живым носителем донкихотовского отношения к миру.

Сервантес изобразил драматичность человеческого существования в мире, утратившем патриархальную цельность и гармонию. Реальность в «Дон Кихоте» впервые оказывается раздробленной во множестве индивидуальных точек зрения, в игре «мнений» и «суждений», что открывает простор для самых разных трактовок романа.

Вторая часть «Дон Кихота» была написана, по-видимому, в 1613 году и появилась в продаже в ноябре 1615 года (впервые обе части «Дон Кихота» увидели свет под одной обложкой в 1637-м). Появлению второй части романа предшествовал подложный второй том «Дон Кихота» некоего Алонсо Фернандеса Авельянеды, вышедший в свет летом или осенью 1614 года.

Кем был автор этой фальшивки, скрывший себя под псевдонимом, до сих пор, несмотря на ряд высказанных более или менее веских гипотез {34}, остается до конца невыясненным. Сервантес узнал о появлении подложного «Дон Кихота», когда заканчивал вторую часть романа. Вероятно, что слух о скором выходе в свет продолжения романа распространился в литературных кругах вскоре после того, как Сервантес приступил к написанию второй части.

Возможно также, что Сервантес знакомил со второй частью своих собратьев по перу, и потому подложный «Дон Кихот» Авельянеды на год опередил вторую часть романа. Книге предшествовало предисловие, написанное в оскорбительном для Сервантеса тоне, полное язвительных намеков и прямой издевки над писателем.

До сих пор остается невыясненным, знал или не знал Сервантес подлинное имя автора фальшивки (принято считать, что не знал, хотя это маловероятно). В лже-«Дон Кихоте» содержится ряд эпизодов, сюжетно совпадающих с эпизодами из второй части романа, и спор о приоритете Сервантеса или анонима не может быть разрешен окончательно. Скорее всего, писатель специально включил во вторую часть «Дон Кихота» переработанные эпизоды из сочинения Авельянеды, чтобы еще раз продемонстрировать свое умение превращать в произведения искусства малозначительные в художественном отношении тексты (точно так же он поступил с рыцарскими романами).

Фальшивый «Дон Кихот» был встречен Сервантесом с большим и вполне законным раздражением и, несомненно, ускорил его смерть. И все же писатель ограничился лишь гневной отповедью по адресу своего врага. Впрочем, лже-«Дон Кихот», несмотря на свою бесспорную литературность и бойкость написавшего его пера, особенного успеха не имел и прошел, в общем, незамеченным.

Несмотря на ту громкую известность, которую принес писателю «Дон Кихот», материальное положение его семьи не улучшилось. Мало что изменилось и в отношении к нему официальной Испании и ее литературных кругов: для них он по-прежнему был человеком малоприемлемым. Но, не улучшив положения Сервантеса, огромный успех романа побудил писателя продолжать работу над прозой, непревзойденным мастером которой он был.