Коллектив авторов - Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока Страница 32

Согласно четвертому Евангелию, «на третий день» после того, как Андрей встретил Иисуса, было бракосочетание в Кане Галилейской. «Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак» (Ин 2:1–2).

Для многих исследователей чудо, произошедшее во время свадьбы в Кане, слишком «теологическое», слишком «Иоанново», чтобы была научно признана его историческая достоверность. Здесь нет возможности углубляться в столь запутанный вопрос. Что же касается нашей темы, то достаточно предположить, что «первое знамение», поданное Иисусом, произошло, согласно четвертому евангелисту, перед учениками и, возможно, также перед Андреем: он, увидев этот первый знак «славы», явленный Иисусом, мог вместе с другими утвердиться в своей вере (Ин 2:11).

Кто знает, при каких еще «знамениях» присутствовал Андрей. С явной личной вовлеченностью, теперь вместе с Филиппом постоянно включаемый в число Двенадцати, он появляется в Иоанновом рассказе о чуде умножения хлебов и рыб – и только в нем. Действительно, именно Андрей указывает Иисусу на мальчика с пятью ячменными хлебами и двумя рыбками:

Пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады. За Ним последовало множество народа. <…> Иисус, возвед очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать. Филипп отвечал Ему: им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу. Один из учеников Его, Андрей, брат Симона Петра, говорит Ему: здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества? (Ин 6:1–9)

Андрей и Филипп, всегда в четвертом Евангелии вместе, появляются еще раз в эпизоде, когда несколько греков (ellenés tines) пришли в Иерусалим на Пасху и подошли к Филиппу, который был из Вифсаиды Галилейской, и просили его, говоря: господин! Нам хочется видеть Иисуса. Филипп идет и говорит о том Андрею; и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому (Ин 12:21–23).

Эти «час» и «прославление», на которые указывает Иисус в Иоанновом Евангелии, означают последние дни его земного существования, те, в которые Он совершит с Двенадцатью Тайную вечерю, когда свершится пасхальное Триденствие, заключающее в себе наивысшие события страстей, смерти и, наконец, воскресения.

Тогда необходимо принять к сведению, что Андрей, постоянно вместе с Филиппом, появляется в ключевых моментах рассказа четвертого Евангелия об общественном служении Иисуса. Итак, Андрея мы видим: в начале Евангелия от Иоанна, в эпизоде его отхода от Иоанна Крестителя и первых шагов в следовании за Иисусом; в середине повествования, в чуде умножения хлебов и рыб, предшествовавшем «евхаристической» речи Иисуса, после которой несколько учеников покинули Его, а Двенадцать утвердились в своей вере и через Петра исповедали ее (Ин 6:67–71); в конце, когда Двенадцать, сопровождавшие Иисуса в Иерусалим, участвовали в последних днях, трагических и воодушевляющих, Его спасительной миссии.

На всех этих важных этапах общественного служения Иисуса, быть может, хотелось бы встретить – в явном виде, активного и решительного – также и Андрея. Прежде всего хотелось бы узнать, как он реагировал на «неожиданный» поворот судьбы его Учителя и Мессии, когда Иуда предал Его, а его брат Симон-Петр от Него отрекся. Не бежал ли и Андрей, как другие, когда Иисус был схвачен, осужден, приговорен к смерти, распят?

Видимо, можно считать достоверным, что Иисус, воскресший из мертвых, позволил увидеть Себя также и Андрею, как и другим из Двенадцати, сведенным к одиннадцати, в доме, где они заперлись из страха перед иудеями. Может быть, и Андрей, как Фома, сказал воскресшему Иисусу, который теперь, став прославленным победителем смерти, показал следы ран на руках, на ногах и на ребрах: «Господь мой и Бог Мой!» (Ин 20:28).

Разве так уж фантастично предположить неявное присутствие Андрея в рассказе, ставшем при окончательной редакции эпилогом четвертого Евангелия (Ин 21:1-23)? В нем повествуется о последнем явлении воскресшего Иисуса у Тивериадского моря: «были вместе Симон-Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Заведеевы, и двое других из учеников Его» (21:2–3).

Не подразумевал ли евангелист под одним из этих безымянных учеников еще раз Андрея, брата Симона-Петра, а под другим – его товарища Филиппа? Если это так, то вопрос, который Иисус трижды задал Петру: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня?», не обязательно связывать только с Петром – может быть, ответить мог и Андрей: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя» (21:15–17)?

С другой стороны, как отмечалось выше, для четвертого евангелиста нет веры без последования и нет последования без свидетельства. На примере Андрея мы видели, что свидетельство сразу же становится верой в Иисуса, которую он принял с самого начала, еще до пребывания с Ним, а свидетельство он передает своему брату Симону, дабы привести его к Иисусу. Но могло ли быть свидетельство без любви к Иисусу? Значит, нет ничего фантастического в предположении, что, если Андрей стоял рядом с братом Симоном-Петром при последнем явлении Иисуса у моря Галилейского, он тоже мог засвидетельствовать Иисусу свою любовь, как это сделал его брат Петр. Здесь, конечно, наличествуют длинная цепочка «если», длинный ряд взаимосвязанных предположений, так что следовало бы обратиться к надежным «историческим» свидетельствам и в этой связи.

Безусловно, историко-критический метод тут нам не поможет, не поможет и никакой другой: остается только продвигаться на ощупь в темноте с небольшой долей воображения. Но не является воображаемым тот факт, что, согласно Деяниям Апостолов св. Луки, на Пятидесятницу Андрей тоже должен был принять Святого Духа во всей полноте, чтобы и он, как и другие из Двенадцати, вступил на дороги мира, чтобы делать учениками своего Господа все народы.

Вместе с тем четвертое Евангелие добавляет, что воскресший Иисус, также при последнем явлении у Галилейского моря, предсказал Петру: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога» (21:18–19).

Андрей был одним из Двенадцати, но все-таки «первозванным» и с самого начала. Поразительная встреча с Иисусом побудила его согласиться отдать жизнь за Него, своего Спасителя. В следовании за Ним было, конечно, немало необычайных дней или, так сказать, дней «инициации» к пониманию «тайны» Иисуса и участию в ней. Были также смутные и горькие дни низости и измены. Но были часы раскаяния, прощения и оправдания. Разве не последовали за всем этим долгие годы миссионерства на незнакомых и враждебных землях, достигнутые обращения, внезапные преследования?