Лада Исупова - Мастер-класс Страница 33

19:00. Концерт

Прежде чем приступить к описанию концерта, придется опять уходить в лирическое отступление. Потому что, если просто, без объяснений местной специфики написать, что за день до концерта на нервной почве я рванула в магазин за туфлями, то будет непонятно – с чего? Туфель не было, что ли? Почему заранее не купила? Нет, туфли, конечно, были, дело не в этом.

Дело в этих дурацких нотах.

Ковыряла их, ковыряла, то выходит, то нет, вроде уже и ничего, но без лоска, неуверенно, а завтра играть, настроение кислое, что делать?

Какая главная напасть русского концертмейстера? Он вечно сомневается в себе. И сами знаете, как это мешает играть и связывает руки, даже в тех местах, где и волноваться, казалось бы, не о чем, и что обидно – от степени готовности к выступлению это совершенно не зависит. Ну, женщины уже поняли, при чем здесь новые туфли, а мужчины не поймут и после пространного объяснения, поэтому смело пропускайте пару абзацев, не теряйте времени, а мы вас скоро догоним.

Дело вот в чем. Как правило, каждый город имеет свою ауру, иногда даже свой стиль. Городок, в котором я живу, очень специфичен и либерален: основное население – университетские студенты и профессора, а также пенсионеры-педагоги всех времен и народов, а нормальному профессору совершенно все равно, что на нем надето. Женщины совершенно им под стать, поэтому, если сказать, что мы крайне антигламурны, это значит не сказать ничего. Мужчины с хвостиками в никогда-не-глаженных штанах, женщины с седыми распущенными по плечам волосами, напоминающие индейцев и хиппи, в широкой обуви без каблука, все просто и удобно. Не пользуются никакой косметикой (упаси боже кожу портить, всё должно дышать), в общем, всё у всех дышит. Конечно, бывают исключения, но это редкость. (Как-то мама, взглянув на мои ботинки, со свойственной ей сдержанностью тут же заметила, что она в таких и мусор на даче постеснялась бы выбрасывать. Ну и ладно, я не обиделась – а когда это у разных поколений был одинаковый вкус?)

А как-то летом, перед поездкой в Москву, пришлось купить себе остроносые туфли на невысокой шпильке. Немножко предварительно поносила, чтобы они не выглядели как новые (типа всегда так хожу), здешние русские подружки меня увидали, окружили, обхихикались, пришлось объяснять – в Москву ж еду! А когда приехала, мои московские подружки на эти туфли печально посмотрели и скорбно покачали головами: «М-да… а ты каблуки уже не носишь?»

И вот перед концертом срочно нужно было купить что-нибудь для куражу. Туфли не подошли, купила короткие сапоги на высоченной шпильке, концертный туалет у меня был, к нему откопала запрятанный за ненадобностью абсолютно гламурный черный шарф-палантин. Встала перед зеркалом. Непривычно… давно я не был в свете… Для общего впечатления представьте себе портрет Ермоловой (Серова), но на локти повесьте палантин ручной работы с огромным серебряным розаном на уровне колена. Лицо замените на любое другое, помоложе, на какое вам больше нравится – на свое, например.

Прежде чем выходить на публику в таком виде, решила опробовать на восьмилетних дочерях. В московском эквиваленте это как, например, вы бы предстали перед своими детьми зимой в купальнике с яркими перьями и в ответ на раскрытые рты ограничились бы кратким: «Это я на работу».

Встала, позвала, прибежали и с ходу завопили. Ничего, была готова, терпеливо выждала, пока кончится дыхание.

Наконец, сосредоточенно уставившись на меня, неодобрительно выдали:

– Ты одета как молодая.

– А я и не старая!

– Ну… как в телевизоре… глаза зачем накрасила?

– Не нравится?

Кисло:

– Нравится… (С нарастающим ужасом.) Что, и на улицу так пойдешь?!

– Нет. На сцене буду играть.

– A-а… немножко… ну как на Хеллоуине… вся в черном.

– Это называется «академично».

– Мы тоже хотим академичные каблуки!!!

– Нет! В школу в таких не ходят. Я в понедельник сдам эти сапоги, не переживайте.

– Нет! Не сдавай!

(Ага! Значит, все нормально.)

– И куда я в них буду ходить?

– Ну… дома можешь.

– Ну да, борщ варить.

В комнату на шум зашел кот. Сел, укоризненно оглядел меня, но от комментариев воздержался. По коридору бежал муж, бросил взгляд в нашу сторону и встал как вкопанный:

– Ты куда?!

– Здрасьте!

В итоге дети, расфуфырившись поакадемичней, увязались за мной, и мы отправились на концерт.

«Театр уж полон, ложи блещут», приятное оживление в фойе, ни с чем не сравнимая атмосфера. Не опуская подбородка, еле заметным движением плеча сбрасываю с себя старую черную куртку, и. о. норкового манто, она грамотно скользит вниз, на уровне колена эффектным движением кисти ловлю ее за воротник, но, не успев достойно завершить полный цикл, натыкаюсь на расширенные от ужаса глаза детей:

– Ой! Это не наш кот!

Опускаю взгляд и чуть не грохаюсь в обморок: я вся в белом пуху! Плотным слоем.

(Последний раз надевала эту куртку на новую кофту с большим начесом.) Мгновенно, в прыжке, напяливаю куртку обратно, и мы несемся искать туалет, чтобы все это чистить, эх, как некстати, как некстати…

За минуту до начала, мокрая, но чистая, влетаю в зал.

Мне трудно описать концерт. Даже, пожалуй, невозможно. И это всегда так было: когда выступают ученики моих друзей или того хуже – свои, то я совершенно не могу воспринимать действо целиком, просто неспособна увидеть выступление со стороны, потому что давно нахожусь «внутри» и переживаю каждое движение отдельно. Все выступление раздергано в моем сознании на тысячу «трудных мест» и фрагментов, по которым, как по лезвию бритвы, я иду вместе с исполнителями: так, это сделали, это прошли, теперь это, здесь молодцы, а здесь могли бы лучше…

Поэтому я и не буду пытаться описать концерт со зрительского кресла, а останусь на своем стуле, за роялем. Если уж совсем коротко, то концерт прошел прекрасно, на подъеме, без срывов и накладок. Девицы танцевали хорошо, не по-школярски, публика щедро буйствовала.

Одним из сильнейших впечатлений для меня стала мужская вариация на музыку Пуни. Это были такие чудеса эквилибристики, высший пилотаж! Номер можно смело выдвигать на конкурс международного класса, и безусловная победа гарантирована. Это я не про мальчика, это я про себя. Что он творил! Я носилась за ним ошпаренной тенью, пытаясь при всем при том соблюсти размер и общую форму (хотя Пуни, не переживайте, в гробу не переворачивался, потому как вряд ли признал). Где-то в середине мальчик добавил пробежечку по кругу. Разволновался, должно быть. Не уважал он Пуни, ох, не уважал, ни во что не ставил.

К слову сказать, подобных вещей я не только не боюсь, но отношусь к ним как к азартной игре. Полно людей, которые обожают компьютерные игры, ну там, где надо гоняться за какими-нибудь самураями и попутно уворачиваться от пуль и драконов – врешь, не возьмешь! Очень непредсказуемо и азартно, а если ошибся – кошмар! все, умер, конец! Но тут же, не сбавляя оборотов, у тебя открывается следующая жизнь, и ты несешься дальше. Для меня подобные фокусы на концерте – что-то типа компьютерной игры для концертмейстеров: и азартно, и не умер, и сам себе молодец.