Збигнев Войцеховский - Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины Страница 33

– Вы уж, голубчик, учтите это обстоятельство при сегодняшнем выступлении. Поговаривают, что наш градоначальник потому приехал на вас посмотреть, что ему уже все уши прожужжали, будто вы страшную крамолу на манеже несете. Власть оскорбляете. А он эта самая власть и есть. Вы уж поаккуратней сегодня. Не перегибайте палку.

– Я король шутов, а не шут королей, – повторил одну из своих излюбленных фраз Дуров.

– Я не против. Публика на вас валом валит, – пытался урезонить знаменитого артиста управляющий. – Но градоначальника тоже понять можно. А человек он из тех, кто шутки плохо воспринимает. Прямолинейный очень.

– Сделаю все, что могу, – пообещал Анатолий, прикладывая руку к сердцу.

– Буду очень вам обязан, – повторил жест управляющий и пятясь удалился.

Иван устроился в последнем ряду прямо напротив ложи, в которой уже расположились градоначальник со странной фамилией Зеленый и его супруга. Адмирал выглядел соответственно своему чину. Нахмуренные брови, строгий взгляд, словно он пришел не в цирк, а на похороны. Адмиральская фуражка лежала перевернутой на парапете. Казалось, что это не головной убор, а тарелка с борщом, которую выставили на подоконник, чтобы остыла.

Началось представление. Градоначальник хохотал и даже вытирал слезы, когда клоуны демонстрировали не слишком умные шутки-пантомимы с лестницей, которой постоянно сбивали друг друга с ног, с пусканием водяных струй из глаз. Затем, когда на манеже появилась молоденькая акробатка в облегающем трико, он не постеснялся рассматривать ее в мощный морской бинокль. Поддубный не столько следил за представлением, сколько за градоначальником. Иногда поучительно наблюдать за реакцией зрителя.

И вот наконец коверный объявил номер Дурова. Лицо адмирала тут же сделалось напряженным, а вот публика оживилась чрезвычайно. Для начала шут-дрессировщик выгнал на манеж пару собачек, одетых как дама и господин. Шли они рядом на задних лапах, а сучка еще умудрялась нести над собой и раскрытый зонтик. Совершив круг, собачки остановились, повернулись мордочками друг к другу и принялись тереться носами, вроде как целовались. Дуров все это сопровождал едкими комментариями, затем пытался урезонить кобеля, когда тот стал уж слишком откровенно домогаться близости со своей «дамой».

– Одно слово – «собаки», – подытожил король шутов то, как его питомцы исчезли за занавесом.

Адмирал снисходительно улыбался, даже пару раз похлопал, правда, без особого энтузиазма. Но взгляд его уже был не таким настороженным, он словно говорил: «Собачки, кошечки… все это хорошо. И смеяться над людскими плотскими пороками – это можно».

Потом был номер «Большой взрыв» – из картонных коробок вылетели стаями птицы: петухи, утки, гуси. Зал наполнился кряканьем, шипением, кудахтаньем. Казалось, что сейчас вся эта пернатая масса разлетится по всему залу и собрать ее воедино уже никому не удастся. Однако, повинуясь всего лишь окрику своего хозяина, птицы мгновенно организовались и стройными рядами покинули манеж без лишней суеты.

– Как вы это делаете, господин Дуров? – не удержалась и выкрикнула закономерный вопрос жена градоначальника.

– Я просто им очень много плачу! – тут же нашелся с ответом дрессировщик.

Зал отозвался одобрительным хохотом.

– А вот тут вы вводите народ в заблуждение, – раздался зычный командный голос градоначальника.

– Это каким же образом? – отозвался Дуров.

– Что-то не припомню, чтобы мне доводилось подписывать бумаги с графой «налоги, полученные от птиц». А ведь любой заработок облагается налогом.

– Вы, ваше превосходительство, могли убедиться, что мои птицы не дураки. Вот потому они и не платят налоги.

Зеленый принял шутку вполне снисходительно. Скорее всего, он решил, что ничего более крамольного сегодня не прозвучит, но тут он ошибался. Ливрейные вынесли на манеж письменный стол. Следом за ними бежал уже знакомый Ивану по Севастополю поросенок в форменной фуражке. Он тут же привычно вскарабкался на лавку и сел, как человек, положив перед собой передние копыта, после чего требовательно захрюкал.

– Это он с вами так здоровается! По-свински. Он же форменная свинья.

Поросенок закивал, а затем сменил тон. Казалось, что теперь его хрюканье обращено уже к одному дрессировщику.

– Чего-то хочет, – предположил дрессировщик. – Кажется, я тебя понимаю… Ты хочешь почитать газету? Да?

Поросенок согласно хрюкнул и засучил по столешнице копытцами. Дуров подхватил стопку газет, поднял одну, показал публике, газета была городской, узнаваемой, либерального толка. Ее Анатолий и положил перед свином. Тот склонился, принюхался, гневно хрюкнул и сбросил газету на землю.

– Нет, это не свинская газета, – откомментировал Дуров. – Попробуем другую.

Но ни одна приличная по содержанию и ориентации газета свина не устраивала, все они оказались на земле.

– Ну, откуда мне знать, какая газета твоя – свинская? – взмолился Дуров. – Может быть, эта? – и он показал залу черносотенский листок «Патриот».

Свин тут же блаженно закатил глазки, закивал и радостно захрюкал, узнав «свинскую газету».

– Тогда читай! – Дуров положил ее на стол.

Поросенок тут же стал жадно рвать ее зубами, жевать и глотать.

Зал хохотал. Адмирал Зеленый налился краской, звучно воскликнул:

– Безобразие! – взял супругу под руку и покинул ложу.

Эта сценка еще больше развеселила публику. Дурову долго еще не позволяли покинуть манеж, раз за разом вызывая аплодисментами. Наконец оркестру, который исполнил прощальный марш, удалось урезонить публику, люди потянулись к выходу.

Хотел уйти и Поддубный, но тут его подстерегал сюрприз. Биндюжники из местного порта узнали его, когда-то работали вместе в Феодосии. И, конечно же, им не терпелось посидеть вместе со знаменитостью, угостить его. Отказываться было неудобно, да и невозможно. Не было принято даже такое веское оправдание, что Иван уже договорился провести вечер с Дуровым. Оно возымело обратный эффект.

– Иван Максимович, если ты нам в компанию еще и Дурова приведешь, мы тебе по гроб жизни будем обязаны! Это ж какой он человек смелый!

– Да, смелости ему не занимать, – произнес Иван и отправился искать знаменитого шута. – Сказал им на свою голову.

Анатолий, даже не переодевшись после выступления, согласился на предложение. Так и пошел в цирковой буфет в сценическом наряде и гриме. Поддубный пытался объяснить бывшим коллегам по портовым будням, что водки он больше не пьет, но ему все равно налили в стакан и тут же произнесли незамысловатый тост в его честь. Иван сделал вид, будто пьет. Дуров подыграл ему, быстро подменил стакан на пустой. У циркачей руки ловкие, всегда обманут публику и не покраснеют при этом.