Эдуард Хруцкий - Тени в переулке (сборник) Страница 33

Я много занимался теневиками и могу сказать, что это не так. В «стране, где делались ракеты и перекрывали Енисей», существовала помимо официальной еще одна легкая промышленность – теневая, приносившая определенным людям многомиллионные доходы.

Но они не могли существовать без тех, кто за хорошие деньги связывал теневиков с государственными, партийными и карательными структурами. Эти персонажи не попадали на страницы газет, так как находились под «крышей» крупных госчиновников. Но без них не мог существовать теневой бизнес. Я видел нескольких таких людей, но с самым удачливым был знаком лично.

Итак, Саратов. Лето. Гостиница «Волга» на главной улице города. Гостиница была построена в начале прошлого века и описана Алексеем Толстым.

Я приехал в командировку писать о подвиге оперуполномоченного Коли Соколова. Это было личное поручение тогдашнего министра генерала Тикунова, поэтому в Саратове меня встречали, как коронованную особу.

Вполне естественно, я жил в люксе с мебелью красного дерева и тяжелыми бархатными гардинами.

Соседний люкс занимал весьма вальяжный мужик лет сорока пяти, безукоризненно одетый, холеный. Каждое утро за ним приходила «Волга», и он уезжал по каким-то важным делам.

Однажды в буфете на нашем этаже что-то случилось, и его закрыли. Но внизу у входа находилось молочное кафе. Так уж получилось, что мы одновременно пришли туда.

– Что у вас есть молочное? – спросил я буфетчицу.

Она посмотрела на меня с нескрываемым удивлением и, блеснув золотым зубом, ответила:

– Только кагор.

Я оглянулся и увидел за столиками мужиков, с утра оттягивающихся этим божественным напитком.

Я взял яичницу и кофе, то же сделал мой сосед, и мы, оказавшись за одним столиком, познакомились.

Звали его Вадим Николаевич Самохин. Он сказал, что приехал в командировку решать целый ряд организационных вопросов. А как позже выяснилось, этот человек умел решать любые вопросы.

Именно он, в миру скромный юрисконсульт маленькой фабрики в подмосковном Железнодорожном, обладал необычайным умением проходить в самые высокие кабинеты. Трикотажные машины из ФРГ, пробитые для трех богатырей-трикотажников из психбольницы, были забавной мелочью по сравнению с меховой операцией.

В конце шестидесятых именно Самохин с помощью своих подельников в Совмине и ЦК подготовил и пробил решение о передаче некондиционной пушнины с предприятий легкой промышленности в сеть бытового обслуживания. Об этой гениальной афере написано мало, хотя она стала золотым дном для чиновников и цеховиков.

В Караганде трое умельцев – опытный юрист Дунаев, начальник кафедры уголовного права Высшей школы МВД Эпельбейм и ушлый производственник Стопков – создали производство, приносящее миллионные прибыли.

В те годы в стране все было дефицитом. За меховыми шапками у магазинов выстраивались очереди, как в войну за продуктами.

С помощью Самохина умельцы организовали цеха в нескольких городах, где шили недорогие шапки и женские шубы. Денег хватало всем – и производителям и их покровителям.

Самохина я несколько раз встречал в Москве. Он был постоянным гостем на всех знаменитых премьерах, закрытых просмотрах в Доме кино, на эпатажных вернисажах.

Однажды, после премьеры «Послушайте» в Театре на Таганке, он любезно предложил довезти меня домой. У театра его ждала черная «Волга» со здоровенным шофером, антенной на крыше и, что удивило меня больше всего, радиотелефоном. В те времена это было признаком принадлежности владельца машины к государственной элите.

Я решил, что Вадим Николаевич – крупный чиновник.

Как-то в обеденное время я встретил его в ресторане «Пекин». Мы поговорили о чем-то незначительном и разошлись.

Через несколько минут ко мне подошел Юрка Тарасов по кличке Дипломат, человек весьма известный в столичных криминальных кругах, и спросил:

– Откуда ты знаешь бриллиантового короля?

– А я его не знаю.

– Да ты только что с ним базарил. Я же с ним в Инте сидел, он у нас на зоне хлеборезкой заведовал.

И Юрка поведал мне занятную историю. На зоне его шконка оказалась рядом с самохинской. И хотя Самохин, которому блатные дали кликуху Адвокат, был бывший чекист, его никто не трогал, так как он замечательно писал жалобы и кассации.

И что интересно, по некоторым даже был пересмотр дел. Посему Адвокат был на зоне в авторитете.

– А почему его зовут бриллиантовый король?

– Знающие люди говорят, что у него камушков больше, чем в Оружейной палате. Если хочешь о нем побольше узнать, приходи завтра часика в два в «Яму». Там один алкашок трется, он о нем много знает.

Ровно в четырнадцать я пришел в знаменитый пивной бар на Пушкинской улице, в просторечии именуемый «Ямой».

Юрка уже ждал меня.

– Вон этот парень.

Я оглянулся: в углу сидел известный местный завсегдатай по кличке Коля Краснушник. Столь изысканную кликуху он получил за странную любовь к дешевому портвейну.

Как выяснилось, Коля Краснушник в миру был чекистом-расстригой, изгнанным из органов в 1953 году. Он не только поведал мне забавные факты биографии Самохина, но и за определенное количество бутылок портвейна дал наводку на людей, которые могли внести недостающие штрихи в его жизнеописание.

В школе он был активным комсомольцем. После десятилетки поступил в Московский юридический институт. Но в райкоме комсомола запомнили активного секретаря школьной организации и пригласили на работу инструктором. Самохин перевелся на вечерний и стал комсомольским функционером.

Когда началась борьба с космополитизмом, он ярко выступил на комсомольском активе в каком-то творческом вузе, где заклеймил космополитов – наймитов американского империализма.

Молодого человека заметили и повысили. Первый секретарь райкома ушел в горком комсомола, потом горком ленинской партии. В те годы массовых посадок карьера делалась быстро.

Бывший начальник не забывал борца с космополитизмом и продвигал его, а уйдя в УМГБ Москвы командовать следственной частью, перетащил туда и Самохина.

Началась обычная чекистская рутина. Допросы, аресты.

Вадим Самохин не позволял себе ничего лишнего, он не издевался над арестованными, старался выжимать показания хитростью и запугиванием.

Однажды он ездил арестовывать профессора-вейсманиста. Все было как обычно. Арестовали, обыскали, изъяли, составили нужные бумаги.

А когда все ушли в машину, Самохин еще раз обошел квартиру и в ящике секретера обнаружил мужской перстень с рубином и золотой портсигар, увенчанный мелкими алмазами. Нет, он не присвоил себе найденное. Он приехал в управление и отдал находку шефу.