Анри Труайя - Оноре де Бальзак Страница 33

Госпожа де Берни умоляла Оноре вернуться в Париж: три «славных дня» нисколько ее не тронули, она прислушивалась только к биению своего влюбленного сердца. В ее письмах нет ни слова о политических бурях, только о чувствах: «О, моя нежная и милая надежда, вернись в мое сердце, в котором я ласкаю тебя, покажись, мой дорогой, мой властелин, извести о своем приходе».

Но Бальзак хочет возвратиться в Париж не раньше, чем будут закончены рукописи, которые можно обсуждать с издателями. Можно было бы попытаться воспользоваться сменой режима и получить какую-нибудь должность, но подобная перспектива его не привлекает: он посмеивается над некоторыми своими собратьями, устремившимися на освободившиеся места. Вокруг раздают награды сочувствующим: Жирарден назначен генеральным инспектором музеев и художественных выставок, Стендаль – консулом в Триест, Дюма – хранителем библиотеки, Мериме – чиновником в Министерство торговли и общественных работ, Филарет Шаль – атташе посольства в Лондоне, Огюст Мине – сотрудником архива Министерства иностранных дел… Бальзак составил себе мнение об этой новой революции, еще не добравшись до порога дома на улице Кассини: ее совершили молодые и бедные ради того, чтобы старые и богатые жили спокойно под защитой закона. Тем не менее не мог не признать, что структура общества несколько изменилась, средний класс приобрел определенное влияние, готовый под руководством осторожного короля и боязливой палаты депутатов мудро, следуя традициям, служить на пользу стране. Следуя этим целям, необходимо было как можно скорее устранить тех, кто до сих пор подавлял средний класс, и одновременно бдительно следить, чтобы его не смели темные народные массы, вернувшиеся, к счастью, после стычек в свои мастерские и трущобы.

В сентябре Бальзак с сожалением все-таки расстался с Туренью и окунулся в суету парижской жизни. Его звали на помощь Карро: вследствие недавних административных преобразований муж Зюльмы рисковал лишиться своего поста в Сен-Сире. Несмотря на хлопоты друзей, он был назначен инспектором на пороховой завод в Ангулеме, что было, несомненно, плохо скрытым понижением. И все-таки принять решение вернуться в столицу Оноре заставили не неприятности Карро, не мольбы брошенной госпожи де Берни – Эмиль де Жирарден заказал ему для «Le Voleur» серию статей, озаглавленных «Письма о Париже». По настоянию провинциальных читателей он должен был анализировать состояние умов в столице после июльской революции. А это возможно только с места события.

Начиная свое сотрудничество с «Le Voleur», писатель решил для себя, что будет беспристрастен и ограничится лишь ироничными зарисовками некоторых участников мятежа. Он высмеивал так называемых героев, ни разу не вышедших из своей комнаты, пока на улицах шли бои, провозгласивших свои «орлеанские» принципы, едва был наведен порядок, и оказавшихся в результате на самых теплых местах. Считал, что новое правительство ничем не отличается от предыдущего. Понемногу начинал сомневаться в добрых намерениях Луи-Филиппа. Осмелился сказать о своем разочаровании в «Карикатуре». Наблюдая за согражданами, примерившими новый костюм, Бальзак приходит к выводу, что несколько стариков, прочно занявших места у власти, лишают страну всякой надежды на величие. Судьба Франции отнюдь не в руках молодых, энергичных победителей Июльской революции, ею распоряжаются мелочные, эгоистичные лавочники, изворотливые банкиры, главы семейств, озабоченные лишь тем, как продвинуть на ключевые посты свое потомство. Да, кокарда и трехцветный флаг пришли на смену белому, но в основании ничего не изменилось. Луи-Филипп сколько угодно может заказывать Делакруа «Свободу на баррикадах», свобода эта остается только мифом, народ, не удовлетворенный своей победой, вынужден заново мостить улицы. Автор констатирует это с горечью, но вполне философски. Он сердится на отсутствие у народа боевого духа, но его не может не радовать установившийся статус-кво – это позволяет ему спокойно продолжать карьеру литератора. Что, если бы к свержению Карла Х привела кровавая революция? Был бы он счастливее? Вне всяких сомнений – нет. Даже если бы восторжествовали идеи, приверженцем которых он является, ему не хватало бы тишины, столь необходимой писателю. Одно дело рассказывать истории, чтобы развлечь современников, другое – призывать их к восстанию, свержению строя, который, несмотря на все его недостатки, все-таки обеспечивает ваш личный покой. Свое политическое кредо Бальзак ясно изложил в письме к раздражительной Зюльме Карро: «Франция должна быть конституционной монархией, должна иметь королевскую семью с наследственной передачей власти, влиятельную палату пэров, представляющую собственность со всевозможными гарантиями наследования и привилегиями, природу которых надо обсуждать, вторую палату, выборную, представляющую интересы среднего класса, промежуточное звено между занимающими высшее положение в обществе и теми, кого я называю народом. Законы и их здравый смысл должны служить делу просвещения народа, то есть людей, у которых нет ничего, – рабочих, пролетариев, чтобы возможно большее их число стало средним классом. Но народ должен оставаться под достаточно сильным гнетом, все же имея при этом возможность рассчитывать на… помощь, процветание и защиту, и чтобы ничто не заставило его волноваться… Правительство должно быть сильным. Таким образом, правительство, богатые и буржуа должны быть заинтересованы в том, чтобы низшие классы были счастливы, средний класс становился более многочисленным, так как именно в нем истинное могущество государства… Пусть надо мной смеются, называют меня либералом или аристократом, я никогда не откажусь от этих взглядов».

Но каковы бы ни были объяснения, хаос представляется Бальзаку абсолютно неприемлемым для его писательского труда.

Часть II

Счастье быть писателем

Глава первая

«Шагреневая кожа»

Вслед за Оноре все семейство Бальзаков вдруг оказалось одержимо желанием преуспеть. Эжен Сюрвиль, муж Лоры, решив, что занимаемая им должность в Управлении по строительству мостов и дорог недостойна его способностей, в 1829 году оставил это место (к тому же и заработок был не слишком велик). Выдвинув идею создания обводного канала, соединяющего Орлеан и Нант, он решил переквалифицироваться из чиновника в независимого дельца. В 1830 году Сюрвили покинули Версаль и обосновались в особняке на бульваре Тампль в Париже – именно в столице инженер намерен был сколотить состояние. Впрочем, разрешение на строительство канала пока получено не было. В ожидании Эжен занялся поиском сторонников, готовых вложить деньги в подготовительные работы. Надежная финансовая поддержка была получена со стороны Поммерёля, шевалье де Валуа, доктора Наккара и собственной тещи. Та, хотя и получила после смерти мужа определенное наследство, была заворожена сногсшибательными прибылями, которые сулил зять: он уверил госпожу Бальзак, что в самом скором времени ее состояние удвоится.