Софья Бенуа - Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела Страница 33

Долгое время после своего ухода из кино Грета Гарбо сначала выбирала себе место жительства (она долгие годы хлопотала об американском гражданстве) и дом (купив наконец квартиру в одном доме с супругами Шлее), а после была занята обустройством, коллекционированием и путешествиями инкогнито. Побывавший в ее квартире Сесиль Битон писал: «Созданный ею эффект точно такой же, как и в Голливуде, как и в квартире Шлее. Но на этот раз он еще более разнороден, чем то, к чему она до этого приложила руку. Не укладывается в уме, как такая удивительная женщина способна жить в такой ничем не примечательной обстановке. Не менее странно и то, что это бедное дитя стокгольмских трущоб (случалось, ее на праздники отправляли в деревню в какую-нибудь сердобольную зажиточную семью, где она впервые узнала вкус конфет) – что это дитя нынче живет – на собственные заработки – в такой роскошной обстановке. Она во многих отношениях проделала долгий путь: квартира – одна из самых дорогих в Нью-Йорке, картины на стенах – кисти самых знаменитых импрессионистов и современных художников, а портсигары, абажуры и прочее – самые модные, так же как и расстановка мебели – по последнему слову. И в то же время все совершенно не так, ибо не отражает ее жизни. У нее вовсе нет привычки сидеть по диванам с сигаретой в руке напротив журнального столика. Эта квартира должна служить выражением натуры, чуждой условностей, поражающей своей красотой и пониманием качества и сдержанности. Я наугад высказал пару критических замечаний – хотя, сказать по правде, не знал, с чего начать и чем закончить. «Будь добра, выкинь этих купидонов – качество оставляет желать лучшего. Они здесь ни к селу ни к городу». Однако мне больно было видеть ее обиженное выражение. Я проклинал себя за свою грубость. Не думаю, чтобы она особенно гордилась этой квартирой. Можно сказать, что она вообще ею недовольна, – и это тоже печально. Но печальнее всего тот факт, что она ведет столь никчемное, бессмысленное существование, и все это проистекает от ее характера, который направлен на саморазрушение, – и все это несмотря на ее дивную красоту, тонкую душу и одаренность. Причем это саморазрушение дается ей с поразительной легкостью, и она преуспела в нем, несмотря на то, что весь мир до сих пор зачарован ее гением».

Вот еще из характеристики Греты Гарбо: она никогда не дает точной информации, так что обо всем приходится только догадываться; она никогда не контактирует с родными (как-то Сесиль Битон получил информацию, что Грета в 50-е годы ХХ века наконец-то «в Нью-Мексико встретилась с родными – матерью и братом, который страдал от сердечной недостаточности. Однако спустя пару дней стало совершенно ясно, что им просто не о чем говорить» (при том, что все годы она утверждала, что ее мать давно умерла).

«Я завел с ней разговор о важности семейных уз, – признается Битон, – о том, как невидимые узы родства накрепко привязывают нас к действительности. Она кивала в знак согласия, однако заметила, как быстро наступает момент, когда нам нечего сказать близким, – радость встречи длится дня два, не больше».

– Лишь мы, творческие натуры, знаем, сколь близким может быть родство человеческих душ, – как-то откровенно призналась актриса, дав понять, насколько ей не важно физическое родство, но важна душевная близость.

В январе 1955 года Сесиль, недавно пребывавший в США и встречавшийся с Гретой Гарбо, вернулся в Лондон, откуда послал подруге письмо, подводившее итог их недавней серьезной размолвке: «…«in vino Veritas», и, как мне кажется, я должен объяснить, что мое эмоциональное состояние было не столько вызвано гневом, сколько решительным восприятием собственного краха, – именно краха, ведь после столь многих лет я все равно не способен пробудить в тебе лучшие твои качества: доверие, близость, отсутствие эгоизма. Боюсь, что я долго не решался признаться в этом самому себе, а постоянно цеплялся за надежду, что в один прекрасный день тебя, в конце концов, растрогает моя непоколебимая верность. Увы! …И если эти слова покажутся тебе дерзкими, так только потому, что убежден, что только те, кому безразлично твое будущее, способны и дальше подталкивать тебя к бесцельному и пустому существованию, которое ты сейчас ведешь в Нью-Йорке. Лишь твои истинные друзья способны осмелиться и вызвать твое неудовольствие, пытаясь настроить тебя на более плодотворное отношение к жизни».

Этот же респондент свидетельствовал, обращая свои мысли эпистолярной сообщнице Мерседес: «…от нее трудно ожидать благодарности, она считает, будто все ей обязаны, сама же не способна дать что-либо взамен. Боюсь, что ее уже ничто не изменит, ее бесполезно ругать. Единственное, что остается, – оградить себя от ненужных страданий. Жизнь продолжается, и каждый день можно найти занятие по душе. По-моему, не следует слишком сильно вздыхать по прошлому. Боюсь, в старости Грета будет чувствовать себя ужасно несчастной – собственно говоря, а кто нет? Это малоприятная вещь, и я вполне согласен, что, если кто-то не желает делать добро другим людям, ему воздастся сполна за его себялюбие».

В сентябре 1955 года Гарбо исполнилось пятьдесят лет.

В следующем, 1956-м Сесиль упомянет кому-то из друзей, подметив исключительно точно, что Грета умеет только «говорить «нет» всему, включая самое жизнь».

Вот принцип существования знаменитости, высказанный ею самой:

– Знаешь, когда человек столь чувствителен, как я, особенно если редко выходишь из дому, поэтому каждый раз надеешься, что тебя ради разнообразия ожидает что-то исключительное и веселое.

Но исключительное и веселое не может поджидать нас на каждом шагу, как не может подстраиваться под наши редкие желания…

И здесь, нам кажется, самое время вспомнить о взаимоотношениях знаменитой красавицы и ее давнишней приятельницы Мерседес. Обратимся к биографам, рассказавшим нам такой эпизод. «Неожиданно она возобновила дружбу с Мерседес, после того как больше года не разговаривала с ней. …И вдруг, совершенно неожиданно, Грета ей звонит, а затем является собственной персоной и разражается потоками слез.

– За мной некому ухаживать!

– Но ты ведь не хочешь, чтобы я присматривала за тобой.

– Я боюсь, я чувствую себя совершенно потерянной!

Мерседес, ее самый преданный друг, в течение тридцати лет не отходила от нее ни на шаг, готовая посвятить ей всю свою жизнь. И вновь она пришла ей на помощь. Она даже убедила невысокого доктора-итальянца нарушить правило никогда не заводить себе частных клиентов, и бедняга был вынужден ежедневно мотаться из Рочестера в Нью-Йорк, чтобы следить за здоровьем Греты. «Но откуда мне знать, что вы со мной делаете? Кто знает, а вдруг вы меня убиваете?» Коротышка, итальянец до мозга костей, галантно расцеловал ее в щеки, сказав при этом: