Василий Балакин - Фридрих Барбаросса Страница 34

В августе 1159 года папа пообещал предать императора анафеме, но не успел. События приняли неожиданный для всех оборот.

ЦЕРКОВНЫЙ РАСКОЛ

Осада Кремы продолжалась уже третий месяц, связывая Барбароссу по рукам и ногам и не давая ему заняться более важными делами. Отошли на второй план и папа римский, и Милан, и многое другое, ради чего император прибыл в Италию. Из-за упорного сопротивления защитников Кремы пришлось даже позвать на подмогу герцогов Генриха Льва и Фридриха Швабского, пфальцграфа Отто Виттельсбаха и других имперских князей с их отрядами. Увеличением численности осаждавших Барбаросса надеялся запугать противника, склонить его к капитуляции, но слышал в ответ лишь упрямое «нет» и откровенные насмешки. Женщины Кремы танцевали на улицах города и распевали фривольные песенки о рыжебородом императоре, предрекая ему бесславное отступление. Ожесточение нарастало с обеих сторон. Осажденные то и дело совершали вылазки, пытаясь разорвать кольцо блокады. Однажды им удалось поджечь метательное орудие немцев, за что Барбаросса тут же отомстил, приказав учинить жестокую расправу над четырьмя взятыми в плен жителями Кремы: одному из них отрубили голову, другому — обе ноги, третьему — обе руки, а четвертого медленно замучили до смерти на виду у земляков. Еще семерых повесили. В ответ на это и осажденные вздернули на крепостном валу четверых пленников.

В лагерь у стен осажденной Кремы и прибыли к Барбароссе гонцы с вестью, что Адриан IV умер, как говорили, от укуса ядовитой мухи. Его смерть, неожиданно для всех наступившая 1 сентября 1159 года, еще раз отсрочила окончательный разрыв папства с императором и отвела на время от Барбароссы угрозу отлучения от церкви. Роковое решение теперь зависело от того, кто будет избран новым папой. Умирающий назвал преемником епископа Бернгарда из Порто, заслужившего уважение тем, что всегда старался быть выше борьбы группировок. Однако большинство в коллегии кардиналов считало себя сторонниками несгибаемого Роланда, канцлера курии, а остальные — кардинала Октавиана, графа Монтечелли, друга и родственника императора.

Последняя воля отходившего в мир иной Адриана, казалось, сгладила противоречия. Кардиналы собрались в Ананьи, летней резиденции пап, у постели умирающего и единодушно приняли решение: только тому надлежало стать папой, кто устраивал всех, даже если он не принадлежал к коллегии кардиналов. Октавиан был склонен считать это своим успехом, поскольку, хотя и не избрали его самого, по крайней мере не стал папой Роланд, пользовавшийся поддержкой большинства кардиналов. Однако уже во время церемонии погребения покойного стало ясно, что ни данное ему обещание, ни вроде бы достигнутое кардиналами соглашение выполнены не будут. О кандидатуре Бернгарда даже и не вспоминали, а сторонники Роланда в коллегии кардиналов были в таком большинстве, что Октавиан не мог рассчитывать на голосование в свою пользу.

Роланда поддерживало и несколько могущественных римских семейств, что, впрочем, не сулило никаких преимуществ перед ставленником императора. Сомнительную услугу Роланду оказывали и его тесные отношения с королем Сицилии, опаснейшим врагом Империи, за которые его группировку называли «сицилийцами». Далеко не всем в Италии это нравилось. Зато Роланд был человеком большого ума, известным знатоком канонического права, многоопытным сотрудником курии и убежденным поборником григорианских принципов свободы церкви. К императору он относился с величайшим недоверием, а в его канцлере Райнальде видел врага, с которым готов был бороться любыми средствами.

Октавиан мог противопоставить сопернику только свое знатное происхождение и хорошие связи. Его противники иронизировали, что отними у Октавиана его родовитость, ничего больше у него не останется. Дом Монтечелли состоял в родстве с высшей знатью всей Европы, в том числе и с императором Фридрихом I. У Октавиана были доверительные отношения и с королем Франции Людовиком VII. Барбаросса очень дорожил этим преданным ему человеком в коллегии кардиналов и не упускал случая выказать свою благосклонность к нему. Он даже пожаловал «своим возлюбленным и дорогим друзьям, кардиналу Октавиану и его братии», город и графство Терни, занимавшее ключевое положение на пути из Папской области в Умбрию.

Но несмотря на это сторонники Октавиана в Риме были немногочисленны. Из 23 кардиналов он мог считать своими друзьями от силы семерых. Следовательно, избрание его папой было исключено: при голосовании большинство голосов должно было обеспечить Роланду уверенную победу. Рассчитывать на то, что Барбаросса, занятый осадой Кремы, придет и личным вмешательством возведет его на престол Святого Петра, не приходилось; прибывший в Рим Отто Виттельсбах прямо заявил об этом. Однако он добавил, что избрание Роланда при дворе императора считают нежелательным, а посему Октавиан должен любым способом воспрепятствовать этому.

И Октавиан делал все, что мог. Когда, наконец, 7 сентября 1159 года, после многочисленных попыток Октавиана помешать избранию его соперника, собрались кардиналы, ситуация по-прежнему оставалась запутанной. Требуемое единогласное избрание одного из кандидатов могло состояться лишь при условии, что сторонники другого воздержатся от голосования. Но на это никто не соглашался. И тогда Октавиан внес последнее компромиссное предложение: пусть каждая сторона назовет из числа представителей противоположной стороны кандидатуру, по которой можно будет достичь согласия. Однако сторонники Роланда громко запротестовали. Они заявили, что их терпению пришел конец, что они и так слишком долго принимали во внимание мнение меньшинства, а посему пора, наконец, принести папскую мантию и облачить ею Роланда.

Между тем в соборе Святого Петра клир и римский народ, приглашенные для обряда аккламации — приветствия ликующими возгласами новоизбранного папы, час за часом ждали решения. И вот показался кардинал Оддо, друг Роланда, спешивший в ризницу с перекинутой через руку пурпурной мантией. Кажется, победа «сицилийцев» обеспечена. В любой момент мог показаться Роланд, и все приготовились ликованием засвидетельствовать избрание его новым главой католической церкви.

Однако вместо этого из ризницы донесся громкий крик, после чего там началась шумная возня, явно не имевшая отношения к посвящению в папский сан. Ожидавших, среди которых был и Отто Виттельсбах, охватило беспокойство. Они вскочили со своих скамеек и ворвались в небольшое помещение позади главного алтаря. Здесь их взгляду предстало диковинное зрелище. В то время как Роланд и Октавиан осыпали друг друга бранью, их сторонники, почтенные святые отцы, дрались за пурпурную мантию, пытаясь вырвать ее из рук друг друга. Мгновенно оценив ситуацию, не допускавшую промедления, Отто Виттельсбах зычным голосом возвестил: «Октавиан станет папой! Только Октавиан принесет мир!» И сразу же на первый план выступили вооруженные люди, друзья и сторонники того, чье имя было только что оглашено.