Фрэнсис Берти - За кулисами Антанты (Дневник британского посла в Париже) Страница 34

Речь Мауры, которой он добивается назначения, имеет тот смысл, что если Франция согласится на присоединение Танжера к испанской зоне и проявит сговорчивость также в других отношениях, то позиция Испании по отношению к Антанте изменится. Заплатить Танжером за то, чтобы толпы немцев были выгнаны из Испании и чтобы был положен конец укрывательству и снабжению германских подводных лодок в испанских водах, было бы недорого, но я сомневаюсь, чтобы Французы поняли целесообразность этой уступки.

15 сентября. Сдача по приказу при Кавалле[66] недурная штука! А в Англии все еще есть люди, готовые защищать Константина. Указывают на затруднительность его положения и т. д., между тем все дело в том, что он до сих пор продолжает надеяться, что Германия выиграет войну, и он тогда получит свою награду, т.е. кусок Сербии и кусок Албании. Однако Болгария все же получит обратно все, что было отнято у нее Грецией в 1913 г., несмотря ни на какие обещания шурина-гунна.

16 сентября. Кавалла, т. е. сдача греческой дивизии по приказу Константина и ее интернирование в Германии, превосходное доказательство лояльности короля по отношению к Антанте и к самой Греции!

17 сентября. Румыны очень недовольны тем, что Саррайль не предпринял энергичного наступления, приписывая этому свои поражения в Добрудже.[67]

Состояние анархии в Греции становится с каждым днем все хуже. Короля обожают те греки, которые не хотят сражаться, а таких в Греции много. Кавалла напоминает оперетку.

Здесь нервничают из-за боязни, что Россия заключит сепаратный мир с Германией. Эпизод с «клочком бумаги» поколебал святость договоров, и каждая из сторон, договорившихся в сентябре 1914 г. (быть вместе и не заключать сепаратного мира), подозревает одного, а то и нескольких своих партнеров в вероломстве. Я не могу допустить мысли, что русская армия и народ позволят императору заключить мир с Германией, если бы даже императрице и Распутину удалось убедить его сделать это.

Националисты жалуются на тяжесть предлагаемых нами условий займа и на наше требование золотого депозита в качестве обеспечения. Мы авансировали нашим союзникам 400 000 000 ф. ст. по умеренным процентам, принимая во внимание исключительный момент. Что было бы с Францией, если бы не наш кредит? Впрочем, то, что говорят националисты, не имеет никакого реального значения.

18 сентября. Король Константин принял требование об организации делового кабинета. Он избавился от Займиса и К° и назначил парламентских министров, склонных к германофильству. Его генеральный штаб, так же как и сам он, не хочет войны против немцев и болгар, даже ради обороны греческой территории; поэтому штаб и его многочисленные сторонники в армии будут готовы защищать короля против народного восстания (это для них менее страшный противник); таким образом, трон Константина может считаться в настоящий момент относительно обеспеченным. Французская пресса разжигает неприязнь к Константину; возможно, что британская пресса вскоре последует ее примеру. Даже Клемансо настроен сейчас враждебна по отношению к грекам.

Вчера я видел Бриана. Он не верит в возможность сепаратного мира между Россией и Германией, даже если бы министрам-германофилам удалось склонить императора переговорам с правителем гуннов, что маловероятно.

20 сентября. Наши так называемые бронированные танки явились большим сюрпризом для французской публики и очень неприятной неожиданностью для гуннов. Военный атташе говорит, что французские военные власти знали о них; я в этом сильно сомневаюсь.

Недавно обсуждался вопрос о возмещениях. Моя идея относительно возможных возмещений со стороны Германии сводится к следующему: надлежало бы взять эти возмещения из доходов, полученных германским правительством от продажи железных дорог и лесов какому-либо синдикату; но никто из нынешних врагов Германии не стал бы пайщиком такого синдиката. Поэтому союзникам следует удержать в своих руках главные германские порты и собирать таким образом таможенные пошлины в качестве обеспечения германских платежей вплоть до полной уплаты возмещений. Но в настоящий момент мы очень далеки от исчисления возможных возмещений.

22 сентября. Вчера в палате имела место сцена, означающая крупную неудачу партии мира во что бы то ни стало и объединения с германскими братьями. Один из членов этой партии – Лонгэ, внук Карла Маркса. Когда французское правительство находилось в Бордо, он был предложен кандидатом в переводчики для объяснения с британскими войсками, преимущественно с индийцами. В виду того, что Лонгэ депутат, Мильерану было трудно отказать, но я настоял на своем и отказался принять Лонгэ, который желал изложить свое исповедание апгликанской веры. Ему так и не удалось получить место, на которое он надеялся. Он связан с индийскими революционерами во Франции.

26 сентября. Здесь ходят слухи, что положение Штгормера уже поколеблено, и возможным преемником его называют порядочного человека, именно Гирса, посла в Риме. Я боюсь, что известие это слишком хорошо, чтобы быть верным.

28 сентября. Из Англии идут слухи о посредничестве. О посредничестве здесь не захотят и слушать, а вопрос о перемирии не поднимался. В настоящее время немцы не могут предложить приемлемую основу, вернее, приемлемую для всех государств Антанты. Разве они могут дать такие компенсации, которых Румыния, Италия и Россия должны добиваться, чтобы иметь возможность оправдаться перед своими народами в разрыве с Францией, Бельгией и Англией? Если бы даже британское правительство было склонно заключить мир на тех условиях, которые готова предложить Германия, разве согласились бы на это народ и наши колонии? Я не верю в возможность мира на протяжении ближайшего года.

29 сентября. Заявления Ллойд-Джорджа в беседе с сотрудником американской печати, переданные в сегодняшнем номере «Дэйли Мэйль», должны, казалось бы, достаточно ясно показать американцам, что всякое предложение президента Вильсона относительно посредничества и перемирия обречено на неудачу. Заявления эти свидетельствуют также о том, что Ллойд-Джордж не согласится на гнилой мир, и указывает тем из его коллег, которые колеблются между доведением войны до полного разгрома Германии и соглашением с гуннами о так называемом почетном мире, что он скорее уйдет из кабинета, чем уступит, и что в таком случае будет апеллировать к стране против пацифистов.