Александр Рыбасов - И.А. Гончаров Страница 34

Поведение Гончарова сильно возмутило Белинского. Под впечатлением этого и, возможно, какого-то другого случая он написал В. Боткину письмо, в котором высказал весьма нелестное мнение о поступке Гончарова.

Однако спокойно разобравшись в деле, Некрасов и Белинский не порвали с Гончаровым. Некрасов купил у него «Обыкновенную историю» и еще другую повесть[84], предложив ему те же деньги, что и Краевский.

Версия о том, что под конец якобы между Белинским и Гончаровым обозначилось охлаждение, не основательна. Невыгодное мнение Белинского о характере Гончарова, высказанное однажды Боткину, вряд ли могло поколебать его в целом положительное отношение к Гончарову как художнику.

Дружественные отношения в дальнейшем были и между Некрасовым и Гончаровым.

В конце 1847 года и в 1848 году Гончаров уже не имел возможности по-прежнему часто встречаться с Белинским вследствие его тяжелой болезни. Но в своих письмах, относящихся к этому периоду, Гончаров неизменно говорил о Белинском в дружественном тоне.

24 июня 1847 года, когда Белинский находился за границей, Гончаров пишет проникнутое искренней теплотой и дружественностью письмо Белинскому и Тургеневу, в котором говорится: «Все почитатели Ваши, Виссарион Григорьевич, с радостью, и я в том числе, разумеется, услышали об улучшении Вашего здоровья, и все хором взываем к Вам: возвращайтесь скорей. Baша последняя статья, Иван Сергеевич, произвела furore, только не между читающей чернью, а между порядочными людьми: что за прелесть!

Скоро ли вернетесь?»[85]

Тот факт, что письмо являлось припиской к письму Некрасова в Зальцбрунн, где в то время лечился Белинский, позволяет видеть в нем ценный штришок дружеских отношений и к Белинскому, и к Тургеневу, и к Некрасову.

Позднее в письме к Ю. Д. Ефремовой от 25 октября 1847 года Гончаров замечал: «Мы ожидаем теперь много хорошего от Белинского: он воротился здоровее и бодрее — только надолго ли, бог весть. Но ведь и прогулка за границу, между прочим в Париж, много помогла ему. Он уже что-то пишет к следующей книжке».

Несколько черт в облике Гончарова раскрывают нам взаимоотношения его, в частности, с И. Панаевым.

Когда Панаев, используя свое влияние как соиздателя, оттеснил своей повестью «Родственники» «Обыкновенную историю» из первого номера возобновленного «Современника», он этим задел самолюбие автора. После этого случая их отношения были не очень сердечными и не вполне искренними. За глаза они говорили друг о друге в ироническом тоне. Гончаров не видел у Панаева ни капли беллетристического таланта. Панаев же при каждом удобном случае, чтобы уязвить Гончарова, подшучивал над его попытками скрыть от посторонних глаз свое обостренное самолюбие.

Так, в феврале 1847 года он, между прочим, писал И. С. Тургеневу: «И. А. Гончаров сияет, читая свои корректуры, и дрожит от восторга, стараясь в то же время прикинуться совершенно равнодушным».

В этих словах Панаева есть капелька «приятельского яда».

Среди литераторов, посещавших Белинского, был и критик Степан Семенович Дудышкин. В те годы, по словам Гончарова, он стал «входить в моду». Его статьи часто появлялись в «Отечественных записках» иногда и в «Современнике». По уходе Белинского из «Отечественных записок» он стал возглавлять критический отдел. Это был и внешне и внутренне невидный, бесцветный, непрезентабельный человек. Над ним многие подтрунивали и посмеивались. Всех, в частности, забавляло то обстоятельство, что Дудышкин жил в доме Дурышкиной у Сенной, а потом перебрался к Дренякиной на Литейный. Но Гончаров как-то по-особенному сочувственно и близко сдружился с Дудышкиным. Познакомился он с ним у Майковых, когда тот был еще студентом Петербургского университета. Семья Майковых всячески покровительствовала ему — «старалась его полировать». Помогал ему выйти на литературную дорогу и Гончаров. Характерно, что неблагожелательный отзыв Дудышкина в печати об «Обыкновенной истории» не затронул авторского самолюбия Гончарова, дружба их продолжалась и впредь.

Тяготел Гончаров и к другим малозначительным людям, как, например, Языкову, с которым его много лет связывала глубокая, искренняя дружба, — черта которую, может быть, некоторым и трудно понять, но которую никак нельзя осудить по-человечески.

«Повесть Гончарова произвела в Питере фурор — успех неслыханный! Все мнения слились в ее пользу», — писал Белинский Боткину 17 марта 1847 года и добавлял: «…Действительно, талант замечательный. Мне кажется, что его особенность, так сказать, личность, заключается в совершенном отсутствии семинаризма, литературщины и литераторства, от которых не умели и не умеют освобождаться даже гениальные русские писатели… Я уверен, что тебе повесть эта сильно понравится. А какую пользу принесет она обществу! Какой она страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму!»[86]

Так Белинский определил общественную значимость гончаровского романа. Это доказывает, что он не считал «Обыкновенную историю» «объективистским» произведением.

В другом письме к Боткину (от 22 апреля 1847 года) Белинский с радостью сообщал: «После повести Гончарова подписка (на журнал «Современник». — А. Р.) заметно оживилась».[87]

В Гончарове Белинский увидел писателя, верного основным принципам критического реализма «гоголевской школы», а его роман «Обыкновенная история» отнес к числу наиболее выдающихся произведений этой школы. В своей статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» Белинский писал: «Прошлый 1847 год был особенно богат замечательными романами, повестями и рассказами. По огромному успеху в публике первое место между ними принадлежит, без всякого сомнения, двум романам: «Кто виноват?» и «Обыкновенная история». Белинский видел, что, несмотря на существенное различие в идейных воззрениях Герцена и Гончарова, оба они стремятся «воспроизводить жизнь и действительность в их истине», что им чуждо «фальшивое идеализирование жизни».

Против реакционного романтизма в литературе Белинский повел непримиримую борьбу, начиная с «Литературных мечтаний». Охранители самодержавия и феодальной старины, квасные патриоты, славянофилы, крепостники-помещики, барчуки и ленивцы, привыкшие беспечно жить за счет труда других, — весь этот сонм врагов русского народа подымал на щит реакционный романтизм, видел в нем средство отвлечения русского общества, народа от насущных задач современности. И когда Белинский призывал русскую литературу разоблачить и высмеять «романтических ленивцев», «вечно бездеятельных или глупо деятельных мечтателей», он метил как раз в этих врагов. Поэтому он так высоко и оценил «Обыкновенную историю», в которой Гончаров, как один из художников-реалистов, выразил свои антикрепостнические настроения через критику барски-праздного, фальшивого романтизма.