ДЖЕМС САВРАСОВ - МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ Страница 34

Зато рыбы было невпроворот! На реке шел нерест сига, и в драную нашу сетёнку, закинутую почти что вдоль берега (одному трудно ставить сеть, собака тут не помощник), набивалось за сутки до полусотни крупных сигов и ленков. Я варил Цыгану леночьи головы, еду, как известно, и для людей деликатесную. Первое время он просто обжирался: ел, ел, потом задремывал на время около кучки голов, потом опять ел, уже без жадности, явно насилуя себя.

Любопытно, что как бы ни был он сыт, но если предоставлялась возможность стянуть что-нибудь из еды с моего стола в палатке, то он не стеснялся, хоть и понимал, что неладно делает. Стибрил у меня кусок колбасы, который я не успел спрятать. Воровские наклонности у него были развиты не в пример воспитанной собаке. Но я на него не обижался, поскольку понимал, что не от хорошей жизни он заимел воровские привычки. Не раз, наверное, ему приходилось красть, чтобы не остаться голодным.

Через несколько дней, закончив работу, я свернул лагерь, загрузил лодку и стал спускаться вниз по реке. Цыган бежал за лодкой то по одному берегу реки, то, переправляясь, по другому, в зависимости от того, к какому берегу была ближе лодка. Казалось, холодной воды он совершенно не боялся.

Пройдя по реке километров восемь, я зарулил не в ту протоку и вскоре оказался на мели. Протащить лодку через мель не было никакой возможности, и я потянул лодку на бечеве вверх. Цыган внимательно следил за моими манипуляциями с берега, и вдруг куда-то из глаз исчез. Я протащил лодку вверх метров на триста и перешел в действующую протоку. Хотел было спускаться дальше, но Цыгана нигде не было видно ни на том, ни на этом берегу реки. Причалив к косе, я подождал с полчаса, покричал его, но Цыган не объявлялся.

Пораскинув мозгами, я стал догадываться, что он мог вернуться в лагерь. Увидев, что я с лодкой возвращаюсь обратно, он поспешил вперед, к недоеденным рыбьим головам. Так, видимо, оно и оказалось. Но нельзя друга бросать в тайге, тем более что он мог не понять, куда я девался, если не видел плывущую лодку. Пришлось мне идти обратно к покинутой стоянке.

В одном месте на песчаной косе (на гравийных косах берегов Оленька следов не видно) я увидел следы Цыгана. Точно, он спешил к старой стоянке, где ему столь сытно жилось. Но что это? В другом закоске, недалеко уже от покинутого лагеря, я увидел следы волчьих лап. Причём волков было явно двое. Тревожное чувство закралось в мою душу. Если Цыган нарвался на волков, то плохо его дело. Возможно, поблизости было волчье логово, а волки в этих случаях беспощадны.

Придя в покинутый лагерь, я увидел кучку рыбьих голов нетронутой, и все стало ясным: волки расправились с Цыганом, загнав его, по-видимому, в лес. На галечных косах следов расправы не было видно.

Жалко было Цыгана. И осталось чувство вины перед ним. Не поверни я обратно по реке с лодкой, Цыган бы не обманулся и от меня не ушёл. И не нарвался бы на волков.

В тайге без собаки действительно грустно. И немного боязно. Когда собака лежит рядом с палаткой, ты чувствуешь себя в полной безопасности и спокойно засыпаешь. А когда один, спать не дают какие-то звуки из леса, плески на реке, шорохи в кустах поблизости. Чёрт его знает, может, медведь к палатке подбирается. Хоть и редки на севере медведи, но всё же...

Словом, вышел я к поселку геологов виноватым: потерял по дороге собаку. На тот момент я ещё не знал, что Цыган собака-бич. Боялся укоризны хозяина. Но таковой не последовало, некому было по Цыгану сокрушаться.

Лишь мне его было жаль!

ЗВУКОВОЙ МИРАЖ

Многим путешествующим людям известен феномен, когда звук голоса человека или какой-либо иной звук слышен на весьма далеком расстоянии. На таком расстоянии, звук через которое не должен быть доступен человеческому уху. Подобно тому, как может быть увиден далёкий загоризонтный предмет моряками или жителями пустыни, называемый миражем.

Однажды с феноменом передачи звука на дальнее расстояние мы встретились на Ожогинской протоке в низовьях Индигирки. Протока эта соединяет крупное озеро Ожогино с рекой Индигирка и сама по себе довольно интересное явление природы. Длина протоки без малого 180 километров, тогда как по прямой от озера до реки не более двадцати. Протока узкой, но довольно глубокой канавой извивается среди залесенной низменности, образуя прихотливые излучины (меандры, как изъясняются геоморфологи). Ширина протоки всего лишь от десяти до двадцати метров, редко больше.

Гипсометрически уровень озера значительно выше уровня реки, поэтому течение в протоке быстрое, с частыми перекатами. Впрочем, порогов на ней нет и сплавляться по протоке на резиновых лодках можно совершенно спокойно.

Вода в верхней части протоки почти на сто километров чистейшая, как и в самом озере. Лишь в низовьях она замутняется, а близ впадения в Индигирку становится желтовато-грязной, как и в самой реке, тысячу километров текущей по четвертичной рыхлятине. Спускаясь по протоке, можно наблюдать постепенный переход от чистой воды к совершенно непрозрачной, до предела насыщенной взвесями ила и песка.

Протока являет собой чудо природы по насыщенности рыбой. Её невероятно много, как в ином аквариуме. С любого места берегов протоки можно видеть в воде косячки сигов, в десятки и даже сотни штук отдельно кормящихся под струями воды хариусов, снующих туда-сюда гольцов и стоящих в ямах крупных сигов-шокуров. Хариус в протоке крупный, до килограмма весом, а то и больше. В самом озере сетями ловятся экземпляры покрупнее, до двух с половиной килограммов, но в протоке особо крупный хариус не держится.

Рыбачить в протоке сетями нельзя, быстрое вихревое течение не позволяет их ставить. Можно ловить хариусов спиннингом, а сигов удочками, но серьезные рыбаки на озере такими пустяками не занимаются, поэтому в протоке рыба жирует безнаказанно.

Мы закончили свои работы в окрестностях озера и должны были спуститься по протоке и выйти к поселку Ожогино на берегу Индигирки. Помощником моим был Алексей Хлебунов — страстный охотник и рыбак. Каждую свободную минуту он проводил на берегу протоки, дергая хариусов, или уходил в тайгу стрелять куропаток.

Спускались мы по протоке на большой резиновой лодке, загрузив её образцами и своим скарбом. Шли на веслах, меняясь поочередно. Но не столько гребли, сколько отворачивали от многочисленных подводных коряг и от нависающих над водой кустов и деревьев. Хотя плыли мы довольно быстро и за два дня прошли до полусотни километров. Помогало идти быстрое течение.

На третий день мы ожидали встречи с сотрудниками аэромагнитной партии Будимиром Андреевым и Сергеем Удовенко. Те обещали встретить нас на полдороге, поднимаясь по протоке на дюралевой лодке с мотором. Весь день мы прислушивались, ожидая звука лодочного мотора. Но его не было. Однако под вечер, когда начало смеркаться, нам вдруг почудились голоса. Притормозили лодку, прислушались, точно — голоса. Говорят неразборчиво, но голоса слышны отчетливо и без сомнения принадлежат Будимиру и Сергею. Мы поспешили вперед, полагая, что за ближайшим поворотом их увидим. Обогнули одну излучину — никого на берегах нет. Обогнули вторую излучину, то же самое — ни лодки, ни людей. И голоса тоже пропали, как мы ни прислушивались.