Наталья Командорова - Русский Лондон Страница 34

В то время когда Наталия Алексеевна Тучкова-Огарева находилась с детьми в Дрездене и Гейдельберге, Герцена и Огарева навестил Николай Михайлович Сатин, который приходился по родству Тучковой-Огаревой зятем. Поэт и переводчик Н.М. Сатин происходил из дворянской семьи, учился в Московском университете, где сблизился с Герценом и Огаревым. За участие в студенческой сходке, повлекшей за собой ссылку Герцена и Огарева, в 1835 году Сатин тоже был выслан в Симбирскую губернию. Позже, в Пятигорске, Николай Михайлович близко познакомился с В.Г. Белинским и его идеями. Стихи Сатина отличались оригинальностью, но многие из них не были напечатаны. Он также известен как переводчик Байрона и Шекспира. Свои произведения Сатин публиковал на страницах журналов «Отечественные записки» и «Современник», написал «Воспоминания».

В Лондоне Сатин встретился с Герценом и Огаревым, «которых он горячо любил и которыми он был тоже любим». Старые друзья вспоминали свою революционную молодость. Тучкова-Огарева писала об их дружбе: «С поступления в Московский университет они почти не расставались, а когда ссылка их раскидала по России, они часто переписывались; впоследствии собрались в Москве, примкнули к кружку Станкевича, когда последнего уже не было в живых, и сплотились в тесную кучку профессоров и литераторов, известных под именем московского кружка западников, в противоположность кружку московских славянофилов».

Так же как и на Сатина, сильное влияние идей В.Г. Белинского сказалось на формировании мировоззрения писателя Павла Васильевича Анненкова. К кружку Белинского он примкнул в 1839 году. Впоследствии Анненков часто выезжал в Европу, встречался в Лондоне с Герценом. На Западе Анненкова интересовали социальные движения, он познакомился с К. Марксом. Письма Анненкова из-за границы, адресованные Белинскому, касались всех сторон европейской общественной жизни и печатались в журналах «Отечественные записки» и «Современник». Исследователи творческой биографии Анненкова среди произведений писателя особо выделяют его работу по созданию первого крупного жизнеописания А.С. Пушкина, которая не потеряла своего значения до настоящего времени. Он также занимался собиранием и изданием полного собрания сочинений Пушкина и был автором уникальных воспоминаний о Белинском, Герцене, Огареве, Кольцове, Боткине, Грановском, Бакунине и многих других известных личностях того времени. Незаурядный талант Анненкова как литературного критика проявился в его работах о творчестве И. Тургенева, Л. Толстого, А. Толстого, С. Аксакова, Н. Островского, Д. Писемского и других.

Хорошо знавшая Анненкова Тучкова-Огарева с большой теплотой отзывалась о нем о давнем и надежном друге семьи Герцена.

В 1861 году в Лондон приехал писатель Лев Николаевич Толстой. Вместе с Иваном Сергеевичем Тургеневым они пришли повидаться с Герценом и Огаревым. Если Тургенев был давно знаком в семье Герцена, то Льва Николаевича они видели в первый раз.

Тучкова-Огарева отмечала, что она и Александр Иванович еще до приезда в британскую столицу с восторгом познакомились с произведениями Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность», с рассказами о Крымской войне.

«…Герцен читал уже многое из его сочинений и восхищался ими, — писала Тучкова-Огарева. — Особенно удивлялся Герцен его смелости говорить о таких тонких, глубоко затаенных чувствах, которые, быть может, испытаны многими, но которые никем не были высказаны. Что касается до его философских воззрений, Герцен находил их слабыми, туманными, часто бездоказательными». Все домочадцы Герцена и Огарева поспешили в гостиную, «чтобы взглянуть на замечательного соотечественника… которого читала вся Россия. Когда мы вошли, — вспоминала Тучкова-Огарева, — граф Толстой о чем-то горячо спорил с Тургеневым. Огарев и Герцен тоже принимали участие в этом разговоре. В то время… Толстому было на вид около тридцати пяти лет (на самом деле — тридцать три года); он был среднего роста, черты его лица были некрасивы, маленькие серые глаза исполнены какой-то проницательности и задумчивости. Странно только, что вообще выражение его лица никогда не имело того детского добродушия, которое виднелось иногда в улыбке Ивана Сергеевича (Тургенева) и было так привлекательно в нем».

Лев Николаевич ездил в дом Герцена ежедневно. Спустя какое-то время Тучкова-Огарева отметила, что как писатель Толстой гораздо симпатичнее, чем мыслитель, так как бывал порой нелогичен в своих рассуждениях, да к тому же придерживался фаталистических взглядов на окружающий мир. Лев Николаевич часто горячо спорил с Тургеневым по самым разнообразным вопросам, но когда споры прекращались и Толстой пребывал в хорошем настроении, он садился к фортепиано и, аккомпанируя себе, пел солдатские песни, сочиненные им в Крыму во время войны. Тучкова-Огарева приводила отрывок одного из таких сочинений:

Как восьмого сентябряНас нелегкая неслаГоры занимать, горы занимать…

Слушатели барда-писателя смеялись над незамысловатыми текстами, но «было тяжело слушать обо всем, что делалось тогда в Крыму, — как бездарным генералам вручалась так легкомысленно участь многих тысяч солдат, как невообразимое воровство достигло высших пределов. Воровали даже корпию и продавали ее врагам, а наши солдаты терпеливо умирали…»

Лондон был одним из городов, которые посетил Толстой во время своей второй зарубежной поездки, которая длилась более девяти месяцев. Биографы утверждали, что в британской столице, помимо посещения Герцена и Огарева, Лев Николаевич побывал на лекциях Чарльза Диккенса.

В 1861 году, незадолго до крестьянской реформы, Герцен получил письмо от русского, который просил позволения представиться ему. Александр Иванович, как всегда, отвечал, что будет рад видеть соотечественника у себя в доме. Вскоре явился молодой человек и объяснил, что он бывший крепостной крестьянин из села Промзинь Симбирской губернии, недавно выкупившийся от помещика. Этим молодым человеком был двадцатишестилетний представитель русского народного свободомыслия Петр Алексеевич Мартьянов. Тучкова-Огарева так описывала его: «Он был высокого роста, стройный блондин, с правильными чертами лица, выражение которого казалось немного холодным, насмешливым и исполненным собственного достоинства».

В Лондоне Мартьянов прожил несколько лет, до весны 1863 года. Здесь он сблизился с Герценом и Огаревым, сотрудничал в журналах «Колокол» и «Общее вече». В «Колоколе» было опубликовано открытое письмо Мартьянова к российскому государю Александру II, а в издании Вольной русской типографии вышла его книга «Народ и государство». Современник свидетельствовал, что в британской столице он «занялся какими-то переводами и прожил в Лондоне довольно долго. Сначала Герцен относился к нему несколько недоверчиво, но вскоре характер Мартьянова обрисовался так резко, что немыслимо было подозревать его в шпионстве. Мартьянов отличался необыкновенно прямым нравом и резко определенным воззрением: он веровал в русский народ и в русского земского царя. Вообще, Мартьянов не был особенно разговорчив, но иногда говорил с большим увлечением».