Фаина Раневская - Все афоризмы Страница 35

Можно сыграть десятки серьезных трагических ролей, а запомнят тебя по какой-нибудь расхожей глупости.

У каждого актера есть роли, о которых он предпочел бы не вспоминать. Жаль, если именно их запомнили зрители.

Если ты роль любишь, а зрители нет, значит, неверно настроила камертон роли.

Взятки не берут не из сознательности, а потому что не дают.

Чтобы зритель увидел именно то, что ты хочешь показать, и понял, что хочешь донести, надо настроиться на одну с ним ноту.

Сплетни, конечно, зло, но еще хуже, если они интересней и талантливей того, о ком сплетничают.

В жизни не может быть только хорошее или только плохое. Обычно все завязано в гордиев узел. Вот и живите с ним, пока смерть не разрубит.

Женщинам легко вспомнить, что жизнь прекрасна, достаточно снять тесные туфли на каблуках, в которых проходила полдня.

Узнав о том, что знакомый в очередной раз слишком явно пресмыкался перед вышестоящими:

– Нет, это не унижение. Это его обычное состояние – на коленях и с опущенной головой.

Возвышаться, унижая, – это все, на что он способен.

Дороже те подарки судьбы, которые не упали с неба из милости, а взращены и заработаны трудом.

В его огород набросали столько камней, что хватило выстроить высокий забор. Больше не кидают.

Тяжелее всего лечить тех, кто убежден в своем здоровье, и тех, кто уверен в безнадежности своих болезней. Остальных и лечить не стоит – сами выпутаются.

Живу так, что в завещании смогу указать только свои ошибки – для учебы на них. Хоть какая-то польза…

Некоторые рекомендации словно нарочно написаны, чтобы их нарушать. Прочитаешь, и так и тянет возразить!

Врать нужно либо шепотом, либо очень громко и уверенно. В первом случае решат, что не врешь, а высказываешь сомнения, во втором не усомнятся во лжи. Я не умею…

Бескрылые тоже летают, правда, в одном направлении – вниз.

Дураки никому не мешали бы, не рвись они к власти.

Я бы спала на собраниях, но боюсь захрапеть громко. Или заговорить во сне.

Плохим людям тоже бывает очень плохо. Но меня это почему-то не радует.

– Фаина Георгиевна, почему вы молчите? – интересуется режиссер после очередного замечания. – Выскажитесь.

Раневская вздыхает:

– Если я выскажусь, вы обвините меня в нецензурщине.

Наказ молодым актерам.

– Дарите себя, не жалея, и не жалейте, щедро одаривая.

Все признаются, что ошибок совершили в жизни больше, чем правильных шагов. Неужели люди приходят в этот мир, чтобы плодить ошибки?

Ну, я готова смириться со своей судьбой, выбора-то все равно нет.

Интересно – жизнь конечна, а проблемы в ней бесконечны.

– У меня постоянное чувство долга…

– Вы так патриотичны, Фаина Георгиевна?

– Нет, постоянно кому-то что-то должна.

К старости начинаешь понимать, что твои лучшие годы ушли и не вернутся. Получается, что лучшее в прошлом, а не в будущем?

– Фаина Георгиевна, бывают идеальные мужья?

– Да, но они всегда женаты…

– Вот если бы вы были партийной и присутствовали на партсобраниях…

– Спасибо, я и на профсоюзных выспаться успеваю.

– Фаина Георгиевна, как похудеть? Никакую диету не знаете?

– Очень просто – жрать каждый раз на полведра меньше.

Чтобы расцвести, сначала надо распуститься.

На киносъемках в перерыве молодые актрисы обсуждают, какие противозачаточные средства самые надежные. Интересуются мнением Раневской.

Та басом:

– Снотворные…

– NN сделал мне предложение, но мне трудно решиться, я так мало о нем знаю…

– Он был женат?

– Да.

– Позвоните его бывшей жене, за пять минут узнаете все и даже больше.

Он бросил судьбе вызов, а та переступила и пошла дальше.

Самые умные люди радуются тому, что у них есть, и не замечают того, чего нет. Это не касается здоровья, таланта и работы.

Зачем спрашивать меня, как дела, если мы с вами живем в одном городе, работаем в одном театре и ходим к одним врачам?

Начальство и на наших бескрайних просторах отыщет крайнего…

– Этот фильм поднимет производство в легкой промышленности.

– При чем здесь легкая промышленность, Фаина Георгиевна? Фильм же о любви.

– Вот именно, такой слезливый, что вырастет спрос на носовые платки.

Почему-то высокая должность часто означает низкую воспитанность…

Не способен постоять за себя – посиди.

Как часто судьба, даря надежду, безжалостно отнимает все остальное.

Одной любовью сыт не будешь. Часто и двумя тоже.

Когда говорят, мол, его настиг успех, возникают сомнения – убегал, что ли?

– Радость могут принести и нежданные, нежеланные гости.

– Ну, какую же радость может принести тот, кого ты не желаешь видеть, Фаина? – фыркает Вера Марецкая.

– Когда уходит.

Лектор вдохновенно говорит о духе единства, который витает в воздухе… Раневская невинно уточняет:

– Вы дух с запахом не перепутали?

Домработница рассказывает о доме, в котором побывала:

– Там столько книг, столько книг!..

Раневская ехидно:

– Знаю я их, это чтобы жена не сразу нашла заначку мужа…

Радикулит разбил – слишком резко потянулся к светлому будущему.

Русский человек между счастьем от глупости и горем от ума неизменно выбирает второе, а потом еще и жалуется на жизнь.

– Почему лектор так медленно говорит?

– Чтобы успевать понять самому, что же сказал.

Кого ни послушаешь, все жалуются на жизнь, но умирать при этом никто не хочет.

Интересно, а у тех, кто думает жопой, на ней есть морщины, как на лбу?

Раневская на репетиции:

– Мата не хватает!

Завадский обомлел:

– Мат на сцене? Что вы, Фаина Георгиевна? Пьеса и без того фривольная.

Та в ответ ехидно:

– Мат, это спортинвентарь такой, Юрий Александрович. Генке Бортникову на голый пол на сцене падать неудобно.

Не завидую пуговицам – постоянно в петле.

Знакомая восторженно:

– Это очень опытный врач! Он выписал моему мужу какое-то средство и сказал, что уже к вечеру температура у мужа упадет.

Раневская:

– До комнатной?

Кому много дано, с того не только много спросится, но и отнимется тоже.

Молчание – золото. Хорошо, что об этом не знают в Ювелирторге.

Чтобы жить по средствам, их надо где-то взять.

– Из меня получился бы неплохой разведчик-наблюдатель, я годами лежу в засаде и жду ролей, уже привыкла.

Немного подумав:

– Нет, не получился бы, я храплю во сне.

В детстве я страшно досадовала на тех, кто пишет книги на иностранных языках. Ну почему бы не писать сразу по-русски?!

Трудней всего красиво ссориться.

Почему-то «сливки общества» часто скисшие.

Людям трудней всего признать чье-то превосходство.

Если существует рай, то моего Мальчика туда должны пустить, он пес честный и добрый. А вот меня… разве что по его просьбе.

Не понимаю. У нас горе от ума, это верно. Но если посмотреть вокруг, то в этом начинаешь сомневаться – слишком много несчастных, столько умных быть просто не может.

Узнала, что Уинстон Черчилль в детстве тоже плохо учился по математике:

– Я же чувствовала, что у нас с ним есть что-то общее, кроме толстой жопы!

Одни делают вид, что ничего не видят, другие видят, но ничего не делают.

Читая газету:

– Половина убитых своих убийц знала… Получается, что чем меньше людей ты знаешь, тем меньше желающих тебя прикончить?

Играем из любви к театру. Не за эту же мизерную зарплату?

Рождаемся на какие-то несколько десятков лет, а умираем на вечность.

Для нее молчать два часа – героизм.

Ударив в глаз, можно разбить зеркало души, а разбитое зеркало – не к добру.

Знакомая:

– Завтра непременно пойду сдавать анализы – очень жить хочется.

Раневская с сомнением:

– Думаю, анализов мало будет. Чтобы жить, здоровье нужно.