Леонид Карцев - Воспоминания Главного конструктора танков Страница 35

Как-то по «кремлевке» мне позвонил из ЦК КПСС В.И. Кутейников, который периодически просил проконсультировать его по какому-нибудь технического вопросу. Аппарат стоял в кабинете начальника танковых войск. Я зашел – Потапов с Грицковым, Дутовым и другими сидели за большим столом и о чем-то разговаривали. Когда я, поговорив, стал проходить мимо этой компании, Потапов остановил меня и задал на засыпку вопрос: «Что такое ОКП?» Я ответил, что это общесоюзный каталог продукции, для которого в Тагиле мы чертили эскизы деталей и узлов танка Т-62. В ответ я ему задал вопрос: «Что такое МУП?» Он, конечно, не ответил. Тогда я сказал: «Это механизм удаления поддонов из танка Т-72». После этого подобных вопросов он мне не задавал. Я стал ходить с бумагами к его первому заместителю Н.Д. Мамонову.

Однажды на общем собрании Потапов коснулся израильско-арабской войны 1973 г., извращая ее и ругая арабов. На другой день я попросил начальника секретного отдела передать ему мой отчет по командировке в Египет. После этого он ни разу не затрагивал эту тему.

В инспекционные поездки по проверке войск никогда и никто из НТК не ездил. В них участвовали представители оргуправления и управления эксплуатации. Потапов стал включать меня в такие комиссии. Правда, некоторые вопросы я стал вешать на него. Например, в Калининграде мы зашли в парк, где стояли танки Т-72. Я попросил экипаж натянуть гусеницу. Никто из присутствующих не знал, как это сделать и где лежит инструмент для этого. И только случайно зашедший в парк командир соседней роты смог эту операцию проделать. Этот вопрос я задал не со злого умысла, а потому что эта операция очень ответственная. При недостаточном натяжении резинометаллическая гусеница спадает с ведущего колеса, а при большом – сильно срабатываются его зубья.

Мой отчет по этой командировке был кратким: «Пока зампотехами танковых рот будут прапорщики, а не офицеры, танки будут обслуживаться плохо. Прошу этот вопрос поставить перед Министерством обороны». Никакой реакции на мой отчет от Потапова не последовало.

Такие командировки для меня носили туристический характер. Я побывал в разных районах, в частности, проехал по Кольскому полуострову от Мурманска до норвежской границы, посмотрел место, где в конце июня 1941 г. погибли от мороза немецкая и советская дивизии, увидел наблюдательную вышку войск НАТО, погулял по Североморску и купил там зимнюю шапку для внучки.

Как-то осенью мы с Потаповым поехали поездом в Новомосковск Днепропетровской области, где испытывались танки Т-64А, Т-72 и Т-80. Он стал меня корить за то, что в этих танках стоят разные трансмиссии. Я ответил, что они одинаковыми быть не могут из-за разных оборотов двигателей, их габаритов и установки, а вот унифицировать установки зенитных пулеметов возможно и необходимо. Я предложил ему, пользуясь этим случаем, посмотреть их и выбрать лучшую, чтобы поставить на все танки. Как я и предполагал, эти смотрины не состоялись. Читатель, видимо, уже понял, что наши отношения с Потаповым не сложились. Приведу еще один пример.

В декабре 1978 г. из Сирии пришла жалоба на некачественный ремонт танков, вернувшихся с наших ремонтных заводов. Потапов направил на ремонтные заводы группу офицеров, возложив на них ответственность за качество ремонта. В эту группу попал, конечно, и я, хотя НТК не имело никакого отношения к ремонтным работам.

Мне предстояло поехать на ремонтный завод в Киев. Начальником завода был Павел Агалович Панян, с которым мы учились в одном отделении в Академии и два года жили в одной комнате. Я и раньше знал, что он был хорошим организатором, обладал большой человечностью и высокой ответственностью за порученное дело. Для него мой приезд оказался неожиданным, а мне было неудобно искать у него какие-то грехи.

Поселился я в заводской гостинице и около 8 часов вечера пошел на завод, который работал в две смены. В цехах были чистота и порядок. В сборочном цехе я увидел на одном из корпусов в боевом отделении двух человек, которые, наклонив головы, хлопотали над подогревателем. Оказалось – он не заводился. Я даже пожалел их, зная, что в Сирии подогреватель вообще не нужен. Потом заглянул в моторное отделение и увидел, что некоторые трубки у радиаторов заглушены. Посмотрел все корпуса – на некоторых было то же самое.

На другое утро я говорю Папяну: «Павел. Над подогревателем трудятся, а радиаторы ставят ремонтные, как будто готовят танки в тундру, а не в Сирию». Он ответил, что это делается точно по инструкции, выпущенной ГБТУ. Я попросил его дать мне эту инструкцию. Она была сделана неправильно: в графе «допускается» перечислены детали и узлы худшего качества, чем в основной, хотя по правилам все должно быть наоборот. Прочитал строчку «радиатор»: в основной графе – 1-я категория, в графе «допускается» – 2-я категория. И так на всех деталях и узлах. Если собрать танк из деталей по графе «допускается», он вообще не сдвинется с места. Подписали эту «Инструкцию» начальник УПЗ Баженов, начальник управления эксплуатации и ремонта Лутовинов, а утвердил первый заместитель Потапова Мамонов. Я сказал Папяну: «Павел, мы старые друзья, не нарушай нашу дружбу, замени ремонтные радиаторы на новые». Он, конечно, мою просьбу выполнил.

Все отправленные представители, кроме меня, звонили периодически Потапову, хаяли руководителей заводов, хвалили свои действия. Я же, приехав из командировки, написал отчет: «В некачественных танках, поставленных в Сирию, виновата инструкция, которую выпустило управление начальника танковых войск». На этот отчет никакой реакции со стороны Потапова не последовало...

Понимая, что такое дальше продолжаться не может, я пошел к начальнику Управления кадров Сухопутных войск и попросил его, по возможности, найти мне новую должность. Он предложил мне поехать на два года советником в Чехословакию. Я согласился, так как, кроме всего прочего, там начали ставить на производство танк Т-72, и моя помощь была бы не лишней. К сожалению, мою кандидатуру не утвердил командующий войсками Варшавского Договора маршал Куликов из-за того, что я не служил в войсках после войны. На поклон к Куликову я, конечно, не пошел и стал готовиться к уходу из армии.

Прежде всего, я написал рапорт командующему Сухопутными войсками И.Г. Павловскому с просьбой улучшить мои жилищные условия в связи с прибавлением семейства на два человека. Он отправил его в хозуправление с просьбой о предоставлении мне новой квартиры. После этого я пошел в поликлинику и оформил двойную путевку в санаторий, в Сочи. Купил билеты на поезд и стал теребить Дикого с проездными документами, которые должен был подписать Потапов. Валентин Петрович все что-то мялся и кормил меня обещаниями. Наконец, за день до отъезда в санаторий, меня вызвал Потапов. Зашел я и вижу у него за большим столом – наш начальник отдела кадров, а Потапов листает какую-то папку. Это оказалось мое личное дело. У нас состоялся такой разговор.