Нил Никандров - Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло» Страница 35

Роберт услышал голос «Фелипе» и отпер железную калитку. Во двор «крепости» ринулись боевики.

Одна группа стрелков устремилась к жилому зданию охраны и вспомогательного персонала, вторая — к спальне Троцкого. С автоматом в руках бежал Антонио Пухоль: застывшая улыбка, блеск возбужденных глаз. Первым выстрелил Сикейрос, подавая пример. Шквал свинца обрушился на окна дома Троцкого, мгновенно превратив стекла в бисер, выбивая щепу из рам, осыпая кирпичной пылью мясистые листья агав. Казалось, что там, внутри дома, пули все сметают на своем пути, не оставив его обитателям и шанса на выживание. Не менее интенсивный огонь велся по зданию, в котором обретались американские охранники и обслуга. Оттуда — ни одного выстрела в ответ! Почему молчат гринго? Что замышляют?

Молниеносная атака застала телохранителей врасплох. По плотности огня можно было понять: численное преимущество на стороне атакующих. Охранники прятались внутри дома, прикрываясь выступами стен и мебелью. Добраться до стойки с оружием было невозможно. Пули крошили штукатурку над головами американцев. Кто-то из боевиков (по данным следователей — Леопольдо Ареналь[27]) кричал угрожающе по-английски: «Не двигаться, сучьи дети, если хотите остаться в живых!» Страх парализовал охранников: никто не хотел умирать. Много лет спустя один из них признался: «Мы считали, что рисковать бесполезно, что Троцкий — убит!» И потому все теснее вжимались в цементный пол, дожидаясь конца свинцовой вакханалии.

«Фелипе» в сопровождении Луиса Ареналя, Шелдона и помощника, несшего сумку со слесарными инструментами, пробрались в комнату, где работали секретари Троцкого и где, по утверждению американца, находился сейф с рукописью книги о Сталине и другими важными документами. Лучи фонарей плясали по дверцам шкафов, заглядывали в ящики столов, проверяли полки, тесно уставленные канцелярскими папками. Лихорадочные поиски ни к чему не привели. Никаких следов сейфа. Может быть, все самое ценное Троцкий и его жена перепрятывали на ночь в другое место? Две-три минуты бесполезных метаний по комнате, дребезжание стекла в книжных шкафах от грохота близких выстрелов, а потом условный свист: Сикейрос подавал сигнал о готовящемся отходе. Луис склонился над зажигательной бомбой, приводя ее в действие. И все заспешили к выходу.

Под неумолчную чечетку выстрелов боевики один за другим стали покидать «крепость», посчитав задачу выполненной. Под двери спальни «для страховки» бросили бомбу, которая из-за технического дефекта так и не взорвалась. На улицу были выведены из гаража две автомашины Троцкого — «форд» и «додж». Ключи зажигания к ним искать не пришлось: они всегда были на месте — на случай срочной эвакуации «охраняемого». На этих автомашинах и покинула «крепость» большая часть боевиков. Тем, кто спасался бегством на «форде», не повезло: автомашина застряла в вязком иле реки Чурубуско неподалеку от «крепости», на углу улиц Вена и Сан-Педро. Рядом с «фордом» полиция обнаружила часть снаряжения нападавших: веревочную лестницу, ломик, электропилу. Там же, в грязи, виднелись винтовки «маузер», отобранные боевиками у стражников. «Додж» нашли несколькими часами позже на улице Мерида. На заднем сиденье была в беспорядке разбросана полицейская экипировка — униформа, ремни и патронташи…

На «додже» уехали «Фелипе», братья Ареналь, Нестор Санчес, боевик по кличке «Провинциал» и некий кубинец, который пересел в «додж» после того, как заглох «форд». За рулем «доджа» находился Роберт Шелдон, о нервозном состоянии которого можно было судить по неуверенности, с которой он вел автомашину. Несколько раз казалось, что она тоже заглохнет или врежется в электрический столб, и «Фелипе» довольно жестко велел ему взять себя в руки: «Черт тебя побери, Боб! Все закончилось! Опасности нет!» «Додж» выехал на койоаканское шоссе, затем помчался на высокой скорости по пустынной авениде Инсурхентес. На одной из площадей по маршруту автомашину покинули Санчес, «Провинциал» и «Кубинец». Неподалеку от площади Сокало с братьями Ареналь и Шелдоном распрощался «Фелипе», и «додж» рванул дальше…

Боевики растворились бесплотными призраками в спящих городских кварталах, на пустынных дорогах и среди холмов. Вместе с ними бесследно пропал Роберт Шелдон Харт. У следователей не было ясного представления о том, ушел ли он по собственной воле или был насильно уведен боевиками. Полиция склонялась к версии, что Харт был пособником агентов НКВД. Троцкий категорически не соглашался с тем, что Роберт был предателем. Эта позиция русского изгнанника показалась подозрительной начальнику секретной службы национальной полиции полковнику Леандро Санчесу Саласару, возглавившему расследование. А еще ему очень не нравилось невозмутимое поведение Троцкого. Словно подобные покушения случались в его жизни каждый день. Потолки и стены спальни испещрены десятками пулевых отметин, а он улыбается как ни в чем не бывало. Да к тому же утверждает, что боевикам удалось пробраться в дом, что они свободно ходили по всем помещениям. Почему же Троцкий остался в живых? Почему не взорвалась бомба? Почему с такой легкостью удалось загасить зажигательные снаряды? Все это заставило Санчеса Саласара отрабатывать не только версию о «сталинских агентах», но и — самопокушения Троцкого, организованного для того, чтобы мексиканские власти «приняли меры» против его потенциальных врагов из МКП и испанских республиканских организаций.

Труп Роберта Шелдона Харта обнаружили через месяц. Импровизированная могила находилась в земляном полу на кухне летнего домика, арендованного Луисом Ареналем в поселке Санта-Роса в окрестностях Мехико. Шокирующие фотографии мертвого американца, присыпанного слоем извести, опубликовали многие газеты Мексики и Соединенных Штатов. Видимо, боевикам пришлось избавиться от Харта как нежелательного свидетеля. Он был слишком ненадежен.

Нужно сказать, что Троцкий так никогда и не изменил своего мнения об этом американском парне и потому велел прикрепить на стену гаража мемориальную доску с надписью: «В память Роберта Шелдона Харта, 1915—1940, убитого Сталиным». В какой-то мере, это был успокоительный жест в сторону друзей-троцкистов в США, с помощью которых набиралась внутренняя охрана «крепости»: «Я вас ни в чем не виню. Шелдона оговорили. Его смерть — трагическое стечение обстоятельств».

Лет через тридцать после событий в Мехико Эйтингон выскажет мнение, что Харт оказался предателем: «Да, он открыл дверь калитки. Однако в комнате, куда он привел участников налета, не оказалось ни архива, ни самого Троцкого. Когда же участники операции открыли стрельбу, Харт заявил, что если бы предвидел такое развитие событий, то, как американец, никогда не согласился бы участвовать в этом деле. Такое поведение послужило основанием для принятия решения о его ликвидации. Он был убит мексиканцами».