Нами Микоян - Екатерина Фурцева. Любимый министр Страница 35

На сцене висел на березках «Новый мир» с повестью Можаева. А я не подумал, и у меня с языка сорвалось:

— А вы думаете, что с вашим «Октябрем» далеко уйдете?

Она не поняла, что я имел в виду журнал «Октябрь», руководимый Кочетовым. Потому что тогда было такое противостояние: «Новый мир» Твардовского — и «Октябрь» Кочетова. А у нее сработало, что это я про Октябрьскую революцию сказал. И она сорвалась с места: «Ах вы так… Я сейчас же еду к Генеральному секретарю и буду с ним разговаривать о вашем поведении. Это что такое… это до чего мы дошли…» И побежала… С ее плеч упало красивое большое каракулевое манто. Кто-то из ее сопровождающих подхватил его, и они исчезли…»

— Андрей Вознесенский говорил, что Фурцева была не злым человеком, просто эпоха была такова… Он вспоминал, как на заре театра на Таганке Любимов вместе с министром и ее приближенными, обходя здание, ввел ее в свой кабинет и показал на только что оштукатуренные стены: «А здесь мы попросим расписываться известных людей…» Фурцева обернулась к Вознесенскому: «Ну, поэт, начните! Напишите нам экспромт!» И он написал: «Все богини — как поганки перед бабами с “Таганки”!» Юрий Петрович усмехнулся, а Фурцева передернулась, молча развернулась и возмущенно удалилась. Надпись потом пытались смыть губкой, но она устояла…

Через некоторое время состоялся еще один прогон «Живого», на котором собрались два десятка человек, в том числе и союзный министр культуры Екатерина Фурцева. После спектакля в кабинете Юрия Любимова состоялось горячее обсуждение увиденного. Большинство собравшихся высказались за то, чтобы спектакль наконец появился в репертуаре театра, даже Фурцева в своей речи отметила, что по сравнению с предыдущим разом эта версия выглядит приемлемо. Пользуясь моментом, министр не преминула коснуться и присутствующего на обсуждении Высоцкого:

— Недавно слушала пленку с записями ваших песен. Много такого, от чего уши вянут, но есть и прекрасные песни. Например, «Штрафные батальоны» и еще некоторые…

Этот прогон был явно следствием каких-то движений «верхов» навстречу «Таганке». Но, хотя приход Фурцевой и вселил надежду, длилась она недолго. Потепление в верхах быстро сменилось на очередное похолодание, и решение о выпуске спектакля было вновь отложено до лучших времен. Наступили они не скоро — в самом конце 80-х.

А Высоцкий сам рассказывал о встрече с министром культуры Фурцевой…

Однажды они встретились в Театре на Таганке. Фурцева, рассказывал Высоцкий, была необычайно любезна.

— Володя, почему вы никогда ко мне не заходите? Как вы живете?

Высоцкий отвечал коротко:

— Живется трудно.

— Что так? — удивилась Фурцева. — Помочь не могу?

— Можете, наверное. Я прошу об одном — откройте шлагбаум между мной и теми, для кого я пою. Я пробовал говорить в разных инстанциях, просить, доказывать, но… Эту ватную стену пробить невозможно.

— Зачем же о таком серьезном деле вы разговариваете с разной мелкой сошкой? — улыбнулась Фурцева. — Приходите прямо ко мне. Разберемся. Вот вам мой телефон. Я, конечно, помогу.

Окрыленный этим разговором, Володя позвонил буквально на следующий день. Трубку снял референт. Высоцкий представился и попросил соединить его с Фурцевой.

— Подождите минутку, — любезно прозвучало в ответ.

Через некоторое время референт ответил:

— Вы знаете, буквально минуту назад Екатерина Алексеевна вышла. Позвоните, пожалуйста, попозже.

Позвонил попозже. Референт огорченно:

— Владимир Семенович, какая досада! Ее только что вызвали в ЦК. Попробуйте позвонить завтра.

Звонил. Звонил по несколько раз в день. Звонил утром, днем, вечером, но каждый раз получал подобные ответы. Фурцева явно избегала разговора с помощью такого нехитрого и проверенного способа. Высоцкий вспоминал об этом с горечью и болью. И только после смерти Фурцевой вопрос о выходе его первого диска-гиганта сдвинулся.

Когда Георгий Шахназаров, который работал при Фурцевой заместителем заведующего международным отделом ЦК КПСС, взял на себя хлопоты по «пробиванию» диска-гиганта Высоцкого, Фурцева довольно резко его осадила. Она лично позвонили Шахназарову и изрекла: «Не вмешивайтесь не в свои дела!»

— Кстати с именем Екатерины Алексеевны связан и еще один скандал в театральном мире — запрещение «Доходного места» в Театре сатиры. Об этом мне рассказывали Александр Ширвиндт и режиссер этого спектакля Марк Захаров.

В 1967 году спектакль стал сенсацией, вписавшись в настроения «оттепельной» поры, которая, кстати, уже близилась к закату. Андрей Миронов в роли Жадова выразил чувства молодого человека, который не хочет жить по старым законам. Зрители штурмовали кассы, критика ждала партийного окрика. И дождалась… В своей книге Марк Захаров подробно рассказывает о подоплеке этой истории, «подковерной борьбе», которая развернулась между двумя влиятельными властными дамами: секретарем МГК партии Шапошниковой и министром культуры Фурцевой. Их взаимная неприязнь выразилась в следующем. «Незадолго до появления «Доходного места» Е.А. Фурцева, которую знавшие ее люди относили к личностям вполне нормальным, по-своему неглупым, не чуждым определенной смелости и широты, — пишет Марк Анатольевич, — демонстративно и своевременно помогла театру «Современник» с его спектаклем «Большевики» Шатрова, который многим ее коллегам казался произведением исключительной вредности. Питая добрые и уважительные чувства к Олегу Ефремову, она взяла на себя ответственность за выпуск спектакля. Естественно, Шапошникова не преминула воспользоваться этим обстоятельством и развернула наступление по всему идеологическому фронту, всячески подчеркивая глубокую порочность министерской позиции. В свою очередь Фурцева решила ответить ударом на удар и найти идеологические ошибки московского партийного секретаря. Оказывается, разрешение на «Доходное место» можно было при желании отнести к идейным просчетам МГК КПСС». Драматургию «подковерной борьбы» вокруг спектакля Захаров узнал много лет спустя от лиц, прямо причастных к разыгравшемуся дамскому сражению. Фурцева неожиданно посетила спектакль и уже в антракте разговаривала с дирекцией на повышенных тонах, всячески демонстрируя свое глубокое партийное возмущение. Помимо дамской подоплеки, были, конечно, и еще аспекты общественного характера, министр культуры назвала спектакль антисоветским…

Ну что ж, как говорят, не будем о грустном, зато известно, что Фурцева поставила на ноги «Современник», помогала Олегу Ефремову поддерживать рейтинг МХАТа…