Алексей Попов - Русский диверсант Илья Старинов Страница 35

Направили Илью Григорьевича прямо к исполняющему обязанности командующего фронтом генерал-лейтенанту А. И. Еременко.

— Когда вы будете наконец выполнять мой приказ и перестанете оставлять немцам целые мосты? — обрушился на него Еременко. — Кто должен был взорвать мост на автостраде у Толочина? Почему его оставили противнику? Где вы пропадаете?

— Товарищ генерал, мост разрушен на моих глазах! — спокойно ответил Старинов, дождавшись паузы.

— Каким же образом после вашего взрыва к востоку от Толочина появились немецкие танки?

Никакими доводами Илья Григорьевич не сумел убедить генерала, что мост был разрушен начисто. И вдруг раздался телефонный звонок. Звонил командующий авиацией. По мере его доклада лицо А. И. Еременко все больше прояснялось. Улыбнувшись, он знаком предложил Илье Григорьевичу сесть.

— Да, бывают ошибки, — развел он руками. — Мост, оказывается, действительно разрушен, но вместо него немцы построили два понтона. Они малы и плохи, возле них скапливаются машины, вот наша авиация их и накрыла!

Месяца через два Старинов снова оказался у генерала Еременко. Последний уже командовал Брянским фронтом. Принимал он его по делам, связанным с подготовкой партизан и их вооружением. На этот раз встреча была более приятной. Андрей Иванович сделал все возможное, чтобы помочь Илье Григорьевичу. Даже предложил посмотреть вместе с ним, как будут испытывать бутылки с зажигательной смесью.

Уже в самые первые дни войны Старинову с горечью пришлось убедиться, что состоящие на вооружении армии противотанковые мины имеют недостаточный заряд и при отсутствии противотанковой артиллерии не могут надолго остановить продвижение вражеских танков. Взрываясь под гусеницами фашистских машин, мины перебивали всего-навсего два-три трака. Такие повреждения танкисты, если им не мешал артиллерийский огонь, исправляли очень быстро. Постояв с полчаса, танк снова шел в бой.

Стремясь усилить действие мин, саперы оперативно-инженерной группы иногда сдваивали их, а чаще усиливали за счет дополнительного заряда тола. Но и в этом случае мина сильно повреждала только ходовую часть вражеской машины. Даже усиленные мины не могли вывести танк из строя полностью и уничтожить его экипаж.

В первые дни войны минеры неизменно возили с собой в машине и еще одно изобретение — мощные самодельные гранаты замедленного действия из консервных банок, заполненных обрубками проволоки и гвоздями. Внутри банок находились шашки тола различного веса. Эти гранаты (а их брали в каждую поездку от десяти до тридцати штук) заменяли и минометы и пулеметы. Но особенно выручали они при устройстве на дорогах завалов.

Обычно завалы надо было производить после отхода своих войск. Арьергарды валили деревья и устанавливали мины. При этом, конечно, было очень важно, как можно дольше не допускать к завалам противника. Тут-то и приходили на выручку самодельные гранаты замедленного действия. Минеры разбрасывали их по сторонам дороги, отходя с последними стрелками. Перед наступающим противником гремели взрывы, и он либо замедлял, либо вовсе приостанавливал свое движение. Гитлеровцы открывали огонь по лесу и кустам, предполагая, что именно оттуда брошены гранаты.

Темпы вражеского наступления замедлились. Нужно было использовать большую уязвимость гитлеровских армий. Захватчики углубились на территорию СССР главным образом вдоль шоссейных и железных дорог. Огромные массивы лесов, болот и полей по сторонам дорог они не контролировали и контролировать не могли. В этих условиях было необходимо перенести действия советских минеров в тыл врага. Ведь тыл был пока самое слабое его место.

Эти мысли преследовали Старинова, и он поделился ими с начальником инженерного управления Западного фронта генерал-майором Васильевым.

— Ходить во вражеский тыл? — переспросил он. — Что ж, дело возможное. Только надо посоветоваться с товарищем Л. 3. Мехлисом. Без Мехлиса такие вопросы решить нельзя. Пойдите к нему и сами все доложите.

Встреча с Мехлисом не предвещала ничего хорошего. Но делать было нечего. Пришлось идти к этому глубоко антипатичному для Старинова человеку.

Предложение Ильи Григорьевича Мехлис выслушал настороженно. Подозрительно оглядел его с головы до ног:

— Недавно жаловались, что нет мин, а теперь хотите лезть на оккупированную территорию? Странно!

Наступила тягостная пауза.

Мехлис между тем глядел куда-то в сторону, видимо, о чем-то раздумывал. И надумал:

— Представьте полные данные на всех, кто просится в тыл врага.

— Разрешите идти?

— Идите.

Успокоился Старинов не скоро. А успокоившись, решил, что никаких данных Мехлису о саперах, изъявивших желание ходить в гитлеровский тыл, не даст. Вдруг кто-либо пропадет без вести на оккупированной территории? В таком случае его семье будет несдобровать. Мехлис припомнит все.

На время Старинов оставил планы проникновения во вражеский тыл.

Как-то работая в полосе обороны 20-й армии, разговорился Илья Григорьевич с начальником штаба армии, генералом Н. В. Корнеевым. Он прямо-таки загорелся идеей отправки во вражеский тыл минеров-добровольцев.

— Добрая мысль и время подходящее! Давай действуй, полковник!

Так был решен вопрос о вылазке во вражеский тыл отделения минеров-добровольцев. Командовать этим сводным отделением Старинов поставил сержанта Кошеля.

Выйдя в тыл врага, добровольцы должны были заминировать восстановленный гитлеровцами участок автомагистрали в нескольких километрах восточнее Каханово.

— Участок известный. Сами на нем работали, и местность знакомая. Все выполним! — сказал на прощание Кошель. — Не волнуйтесь, товарищ полковник!

Но Старинов волновался. Не потому, что сомневался в людях. Люди были проверенные. Не потому, что его пугала сложность обстановки. Она была не сложнее обычной. Он опасался, что группа Кошеля, как это нередко бывает с подрывниками, могла задержаться во вражеском тылу.

Об исчезновении саперов обязательно узнали бы в штабе фронта. Старинов хорошо понимал, какие это повлечет последствия.

Илья Григорьевич проводил добровольцев до переднего края. Один за одним исчезли они в темноте ночи. Потянулись долгие часы ожидания.

Глухой взрыв, донесшийся из-за линии фронта, был неожиданным.

— Кошель! — сказал Старинов представителю разведотдела армии, сидевшему рядом с ним на окраине села Русский Селец.

Тот посмотрел на часы, засек время.

Он-то был спокоен. Не ему нужно было отвечать за Кошеля. Ему полагалось только получить от них по возвращении разведывательные данные и сообщить в штаб.