Георгий Ветров - Робер Эсно-Пельтри Страница 35

не считать опытов Резер-форда...» [5, с. 387].

Беспристрастность ученого берет верх, и Эсно-Пельтри с методической последовательностью, как

будто все сомнения позади, продолжает рисовать картины будущего, вычисляя продолжительность

межпланетного путешествия (па Венеру — 48 сут 14 ч и на Марс — 90 сут 8 ч

111

при условии использования атомного двигателя), и отмечает, что «количество работы, затраченной на

это путешествие, не будет очень превосходить то, которое необходимо для отлета с Земли.

Действительно, раз аппарат нерестал подвергаться значительному земному притяжению, уйдя на

большое расстояние, он продолжает свой путь по инерции.

Таким образом, трудность заключается в преодолении земного притяжения, и раз она побеждена, то

уже нетрудно достичь и удаленных, и близких планет» [5, с. 389].

Естественно, что Эсно-Пельтри задумывался над вопросом о цели космических путешествий на другие

планеты. В свое время Фербер называл имя Эсно-Пельтри среди тех, кто разделял точку зрения о

возможности «тепловой смерти» Земли, а выход в космос считал способом спасения человечества.

Продолжая изучать возможности космического путешествия, Эсно-Пельтри отказался от такой точки

зрения и подошел к вопросу как бы с другой стороны: главной целью он стал считать поиски жизни на

других планетах.

Вначале он констатирует: «Не следует ожидать, что у наших соседей мы откроем новые элементы.

Гелий, найденный на Солнце тогда, когда он еще был неизвестен на Земле, позднее был открыт и на

ней, и Солнце с химической точки зрения не дает нам того, чего мы не имеем в наших лабораториях.

Далее, наши знания о законах радиоактивности позволяют думать, что на телах того же происхождения,

как и Земля, содержание разных элементов должно быть почти таким же. И мало надежды на

отыскание не только новых элементов, но даже и на более легкое нахождение тех, которые редки на

Земле» [5, с. 390].

В этой позиции проявлялась глубокая эрудиция Эсно-Пельтри в различных областях знаний и трезвый

подход к делу без лишних надежд на новые Эльдорадо, что находит подтверждение в наши дни, когда

земляне уже изучают образцы лунного грунта.

Эсно-Пельтри не обходит стороной и такую постановку вопроса: «Какой интерес представляет

посещение иных светил? Подобный вопрос, конечно, зададут скептики со своей всегдашней

саркастической усмешкой, такой же, какой они встречали появление паровых двигателей, автомобилей

и, уже на моей памяти, авиации. Они, может

112

быть, найдут, что „на этот раз вопрос несколько иной". Конечно, „иной". Этим скептикам я отвечу

так же, как не раз уже отвечал. Научные исследования, с виду совершенно бесполезные, в конце

концов оказывались полезными в совершенно неожиданной форме» [5, с. 390].

Однако Эсно-Пельтри не может остановиться на этой вполне трезвой точке зрения, внушающей

полный оптимизм, если вспомнить, как протекало развитие других областей знаний, началом

которых — всех без исключения — была только смелая идея.

В конечном счете его интересует, «населены ли планеты живыми существами» [5, с. 390]. И он так

объясняет необходимость поисков ответа на этот вопрос: «Жизнь является для нас загадкой,

волнующей нас более всего, так как мы сами являемся живыми существами и боремся за

сохранение жизни с другими живыми существами.

Но мы знаем жизнь лишь в ее земных формах. Если бы мы узнали о внеземных формах жизни,

разве не расширилось бы наше понимание о ней? Не нашли бы мы ответа на пока неразрешенные

вопросы? Конечно, да» [5, с. 390]. Очень характерно для Эсно-Пельтри как ученого, что он не

останавливается на этом и старается найти ответ на вопрос, что такое жизнь, потому что в

зависимости от ответа может подтвердиться необходимость космических путешествий.

Эсно-Пельтри высказывает соображения, соответствующие последним научным гипотезам:

«Солнцу мы обязаны не только сохранением, но и зарождением жизни ...явления жизни весьма

своеобразны, они — результат особых условий, благодаря которым возникает материя со

специфическими свойствами, и все живые существа должны развиваться за счет этой материи. С

этой точки зрения, казалось бы, маловероятно, чтобы столь исключительные условия могли

повториться в другом месте, и будущие межпланетные путешественники вряд ли найдут жизнь и

на других планетах» [5, с. 390].

Хотя такого рода умозаключения ставили под сомнение целесообразность космического

путешествия для поисков жизни на других планетах, он решительно восстает против попыток

объяснить происхождение жизни в форме акта высшей воли или переноса жизни с других

планетных систем согласно теории Свента Аррениуса, подчеркивая с самого начала свое полное

недоверие к ней. Он поочередно разбирает все положения этой теории, такие,

113

например, как: «Когда зародыши летят от одной небесно! системы к другой, они находятся в

мировом пространстве тысячи лет при температуре абсолютного нуля (—273° С) 3. Как это

подействует на них?» — и ставит вопрос так: «Какова будет вероятность того, что среди

зародышей, покрывающих поверхность Земли по одному на 1 мм2, один победоносно проникает в

иной мир?» [5, с. 395].

Ответ Эсно-Пельтри на этот вопрос ироничен и красноречив: «...равна, пожалуй, вероятности

поднятия кирпича на второй этаж при помощи броуновского движения» [5, с. 396].

Эсно-Пельтри тем не менее находит доводы, которые позволяют сохранить веру в возможность

жизни на других планетах, а следовательно, в целесообразность космических путешествий. Его

доводы стоит, пожалуй, привести полностью — это даст возможность почувствовать творческую

манеру Эсно-Пельтри: «Мы узнаем разницу между вещами лишь на основании теории

вероятности. Некоторые из этих вероятностей столь велики, что получают практическую

достоверность. Например, я выпускаю карандаш из рук. Упадет ли он? Кинетическая теория газа

отвечает: не обязательно, но вероятность падения столь велика, что она едва может быть

изображена в десятичной системе. Поэтому падение карандаша я считаю практически

достоверным.

В отношении начала жизни я рассуждаю подобным же образом. Вероятность, чтобы столь

распространенное явление, как жизнь, имело случайное начало, весьма мала. Поэтому я полагаю, с