Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом Страница 36

- Что же это за полк такой? - недоумевали летчики. На них не действовал даже тот аргумент, что воевать надо не числом, а умением.

Но как бы то ни было - фронт ждал. Полк готовился к перелету. Маршрут был проложен не в том направлении, где воевала дивизия генерал-лейтенанта Кравченко, а на юго-запад. Первая эскадрилья - капитана Холобаева, вторая младшего лейтенанта Николая Синякова.

Смурыгов собирался лететь из Воронежа не на штурмовике - руки еще не могли держать штурвал и сектор газа, - а на транспортном ЛИ-2 вместе с офицерами штаба и техниками. Самолет этот в назначенное время не стартовал: ждали какого-то важного пассажира. Наконец подъехала легковая машина, в самолет вошел высокий седеющий военный, четыре шпалы в петлицах - полковник. Он присел на жесткую боковую скамейку рядом со Смурыговым. Тут же зарокотали моторы, самолет пошел на взлет.

Смурыгов узнал бывшего заместителя командира своей дивизии в Харькове Константина Андреевича Вершинина. Посидев какое-то время молчком, Смурыгов наклонился к самому уху полковника и по-простецки спросил:

- А вы, товарищ полковник, куда летите?

- Куда и вы. Назначен командующим ВВС Южного фронта...

Услышав такое, Смурыгов озадаченно посмотрел на соседа, а когда сообразил, какой пост теперь занимает Вершинин, выругал себя за глупый вопрос "куда летите?". А куда еще мог лететь Вершинин на одном с ним самолете?

Смурыгов посидел некоторое время, потом поднялся, чтобы пересесть подальше, на ящик. Вершинин придержал его за плечо:

- Что с руками?

- Обожгло...

- Понаблюдайте за воздухом, а то здесь могут шалить "мессеры", - сказал полковник Смурыгову, - а я малость вздремну.

Новый командующий ВВС Южного фронта прилег на освободившееся место, подобрал ноги и уснул.

Сидевшие в самолете прильнули к мутным окошечкам. За бортом светило солнце, а внизу по желтым жнивьям, оврагам и перелескам легко скользила крестообразная тень двухмоторного ЛИ-2. Смурыгов зорко поглядывал на небо и думал: "И откуда тут быть "мессерам", если сейчас пролетаем километрах в ста восточнее Харькова?" От близости родных мест летчик испытывал сладко-щемящее чувство ... "Когда же снова доведется свидеться с Клавой и Юркой? И доведется ли?"

Мимо их висков вихрастых,

Возле их мальчишьих глаз

Смерть в бою свистела часто,

И минет ли в этот раз?

А. Твардовский

ЧАСТЬ II. ЮЖНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

Гуляй-Поле

Семнадцатого сентября сорок первого года 4-й штурмовой авиационный полк взял курс на юго-запад, где наступала вражеская группа армий "Юг".

Какая обстановка там, на Южном направлении, не знали те, кто летел на штурмовиках и транспортных самолетах или грузился в железнодорожный эшелон в Воронеже. Не знал об этом и новый командующий ВВС Южного фронта полковник Вершинин, чутко дремавший на боковой скамейке в самолете ЛИ-2.

А между тем в день перелета полка на Южное направление там произошла катастрофа. Восточнее Киева, между Прилуками и Пирятиным, оказались в полном окружении войска нескольких наших армий. Перемешавшиеся и потерявшие управление части непрерывно бомбила вражеская авиация. Те, кто пытался прорваться через плотное кольцо окружения, попадали под сильный огонь танков, артиллерии, пулеметов и несли огромные потери. В эти дни погибли командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос, член Военного совета фронта секретарь ЦК КП (б) Украины М. А. Бурмистенко, начальник штаба фронта генерал-майор В. И. Тупиков. Незадолго до этого южнее Киева, около Умани, попали в окружение еще две армии - 6-я и 12-я. Командующие этими армиями генералы И. Н. Музыченко и П. Г. Понеделин в ходе сражения были тяжело ранены и взяты в плен.

Киев был сдан.

Сложная обстановка сложилась и в полосе Южного фронта. Его основные силы к этому времени отошли за Днепр, а одна армия, оказавшись теперь в 300 километрах в тылу противника, самоотверженно обороняла Одессу. Немцы рвались в Крым.

...Уже более часа летели штурмовики курсом на юго-запад. Северный Донец пересекли около Изюма. А дальше куда ни глянь - бурая степь. И ни единого зеленого лесного пятна, за которое можно уцепиться глазом.

Наконец-то показалась извилистая речушка Гайчур, вдоль нее вытянулось селение. Это и был конечный пункт маршрута - Гуляй-Поле. Когда-то батька Махно объявлял его своей столицей.

На окраине села между пожелтевшим кукурузным полем и чахлой лесопосадкой большая плешина - полевой аэродром. Кроме домика и стоявшего поблизости от него стога сена, ничего нет.

Штурмовики один за другим пошли на посадку. Приземлились все двадцать четыре. Вскоре после них прогудели и транспортные ЛИ-2. А небо уже начали заволакивать низкие облака, к вечеру посыпал мелкий дождь, зашуршал в скирде пересохшего сена, около которой расположились летчики.

- Маскировать самолеты! - последовала команда. Пришлось ломать кукурузные будылья, вязать снопы и забрасывать ими самолеты. Квартирьеры уже отправились в село искать жилье. Пустующую школу заняли под столовую. Единственный домик у скирды начальник штаба майор Кожуховский облюбовал под КП. Связисты поставили на печь телефонные аппараты, от них потянули катушку с проводом к селу.

Коля Смурыгов, Виктор Шахов и Николай Синяков приткнулись к скирде с подветренной стороны. По возрасту самые молодые летчики в полку - каждому едва перевалило за двадцать, они сдружились на фронте, стали неразлучной троицей.

- Место здесь голое, как и в Богодухове... - сказал Синяков. После этих слов всем пришел на память тот последний субботний вечер в лагерях, когда дождь барабанил по палатке, и Смурыгову с Шаховым так и не пришлось съездить в Харьков на выходной.

- Небось поел яишенки с колбаской? - спросил Шахов Смурыгова, намекая на его недавнюю поездку к молодой жене.

- Какая там яишенка! Хлеб выдают по карточкам, за ним с ночи стоят очереди. У Клавы молока для Юрки не хватает, а он такого ору дает, хоть уши затыкай. Как все быстро перевернулось...

Не о такой встрече с Клавой мечтал всего лишь три месяца назад Николай. Думал вернуться "со скорою победой", с боевой наградой. А заявился с забинтованной головой и обожженными руками. Правда, раненые сейчас в тылу в большом почете: сразу видно настоящего фронтовика. От соседей и знакомых не было отбоя, засыпали вопросами:

- Ну, как там, на фронте?

- Пишут, что немцев уже сильно обескровили, что оконные шпингалеты и дверные ручки они на переплавку пустили, а мы оставляем города... Как это получается, объясни...

Коля Смурыгов объяснял как мог. Говорил неразборчиво - "заштопанный" язык все еще плохо шевелился. Рассказывал, как били мосты через Березину, как штурмовали самолеты на Бобруйском аэродроме и колонны на Рославльском шоссе, как наши отбили Бобруйскую крепость и он первый увидел на башне красный флаг... А как объяснить, почему обескровленный враг все еще занимает наши города, Смурыгов не мог. Может, Верховное Командование решило поглубже заманить противника, чтоб потом его окончательно разбить? Если об этой военной тайне не мог знать он, фронтовик, не щадящий ни жизни, ни живота, то пусть это останется тайной и для гражданских.