Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 1 Страница 36

Отец встречал нас в Дайне, отдаленном примерно в 40 ли от города Фусуна. С лица он выглядел явно болезненно, зато его широкая улыбка обрадовала нас. Нам почувствовалось, будто вся тяжесть с наших плеч спала. Взяв братишек за руки, я побежал вперед.

Прежде чем я поклонился отцу, братишки мои бросились к нему и сразу выложили те думы, что накопились у нас за два месяца разлуки. Отец, учтиво принимая детское баловство, не оторвал глаз и от моего лица и радостно говорит мне:

— Как хороша и водица на Родине! Отправил тебя, но мне не спалось. Ты так здорово подрос!

В ту ночь вся наша семья сидела в едином кругу и до рассвета делилась своими сокровенными думами. Той ночью я услышал и о Хване, и о старике Киме родом из Чончжу, которые помогли отцу в побеге, слышал о храбрых свершениях Кон Ена в логовище маньцзянских бандитов.

А я рассказывал отцу об увиденном, испытанном мною на Родине, о моей решимости снова, во второй раз не переправляться через реку Амнок, пока Корея не станет независимой. Он с удовольствием оглядел меня и добавил:

— Так и должно быть, если ты сын Кореи.

Потом он дал глубокомысленный наказ:

— Не надо думать, что учеба, познание и понимание Кореи закончены в Чхандокской школе. И на новом месте нужно еще прилежнее учиться, чтобы поглубже знать Корею, знать свою нацию.

Через несколько дней меня зачислили в Фусунскую начальную школу № 1. Самым близким другом мне по этой школе стал китайский мальчик Чан Вэйхуа. Он был сыном хозяина второго или третьего богатого дома в Фусуне. Так, у него в домашней дружине насчитывалось несколько десятков солдат. Почти все женьшеневые плантации в Дунгане уезда Фусун были собственностью дома Чана. Каждый год осенью Чаны собирали урожай женьшеня. Корень жизни везли на лошадях или на ослах в другие места для продажи. Когда его везли, домашняя дружина растягивалась по дороге на расстоянии 10 ли. Отец Чан Вэйхуа слыл как крупный богач, но он был совестливым человеком, ненавидевшим империализм и любившим свою родину. Таким был и Чан Вэйхуа. Впоследствии, когда я окунулся в революционную работу, они помогли мне. Я не раз избежал при их помощи трудных моментов, мне угрожавших.

Близкими мне корейскими учениками были Ко Чжэ Бон, Ко Чжэ Рён, Ко Чжэ Рим и Ко Чжэ Су.

Когда отец развертывал свою революционную деятельность, главным образом, в Фусуне, складывалась весьма неблагоприятная ситуация: реакционная военщина Китая была склонна к прояпонской ориентации и всячески мешала деятельности корейских патриотов. К тому же здоровье отца все больше ухудшалось. В этом сказывались последствия двукратных жестоких мук — пыток и ознобления в Пхеньяне и в Пхопхене. Но он ни на час не прекращал свою революционную борьбу.

Над нашим домом, находившимся на улице Сяонаньмынь, появилась новая вывеска: «Лечебница Мурим». Могу сказать, что тогда физическое состояние отца не позволяло ему лечить других. Он сам должен был лечиться. Но отец опять сразу же отправился в путь.

Все отговаривали его от этого, удерживали его и Чан Чхоль Хо, Кон Ен, Пак Чжин Ен и все другие борцы за независимость, которые приезжали в Фусун и выезжали из него. И я, и мой дядя Хен Гвон тоже не пускали отца. И моя мать, молчаливая помощница отца, во всем поддерживавшая его, тоже настойчиво просила его на этот раз не выезжать из Фусуна. Отец же, не изменив своего плана, уехал.

Его очень тревожила весть о том, что в районе у горы Нэдо верхушки Армии независимости, не достигнув единства действий, разделились на несколько групп и дерутся между собою за свое влияние, а это, стало быть, грозит опасностью разложения отрядам армии.

Проводник, посланный по приказу Чан Чхоль Хо, должен был сопровождать отца до Аньту. Он сунул в вещмешок продовольствие для обоих: пять-шесть тве (мера сыпучих тел, 1,8 литра — ред.) чумизы и небольшой кувшин с соевой пастой.

Прицепил к себе топор и револьвер. И вот они отправились в дорогу. Путь до назначенного места в сотни ли был безлюден. Я слышал, что в этом незаселенном районе дорога стоила им больших мук. Ночи проводили под открытым небом, у костра, без покрывала, прислонясь к кучам бревен. Спать приходилось урывками, а рваный сон — не сон. Отец сильно кашлял, и проводник ни минуты не был спокоен.

И после возвращения из Аньту у отца продолжался удушливый кашель. Спустя несколько дней он в таком же состоянии бегал за получением санкции Пэксанской школы.

Эта частная школа имела длительную историю. Она была создана корейскими эмигрантами Фусуна, предтечами нашими, при содействии крестьян. Построили ее давно в унисон с велением времени, когда в Корее оживленно шло движение за создание частных школ.

Мне говорили, что вначале эта школа была маленькая — не больше Сунхваской частной школы в Мангендэ, где учился мой отец. Значит, по своим размерам она была равна двум вместе взятым комнатам крестьянского дома наших дней.

Однако и эта маломасштабная Пэксанская школа была вынуждена надолго закрыть свои двери из-за нехватки финансовых средств.

Когда мы переселились в Фусун, шло активное движение за возобновление работы этой школы. Однако, военщина, науськиваемая империалистами Японии, не дала санкцию на открытие этого учебного заведения. Это очень беспокоило и мучило моего отца.

Куда бы ни пошел, он всегда прежде всего заботился о педагогическом движении и во многих районах создал учебные заведения.

В канун открытия этой школы отец вместе с Чан Чхоль Хо пришли к ее помещению, взяв повозку с партами и скамейками, сделанными в столярной мастерской. Хотя над нашим домом и была вывеска «Лечебница Мурим» и отец не прекращал врачевания, но душу его всегда тянуло к школе.

Отец как почетный директор этой школы сам не преподавал, но заботился о содержании обучения и шефстве над нею. Он выступал в школе с речами, часто руководил внеурочными занятиями воспитанников.

Отец собственноручно написал учебник «Родной язык», которым и пользовались в этой школе. После ее открытия он поехал в Саньюаньпу уезда Люхэ. Вернувшись домой, он вместе с Пак Ги Бэком (Пак Бом Чжо) и составил этот учебник.

Написанные отцом учебные материалы были напечатаны в Саньюаньпу и разосланы по всей Маньчжурии. Этим делом занимались мыслящие люди. В Саньюаньпу работала типография, подведомственная фракции Чоньибу. Здесь печатали учебники. Книги были прекрасно напечатаны литографским способом. Напечатанными здесь учебниками пользовались в корейских школах Маньчжурии.

В Фусуне отец много раз проводил собрания, на которых специально обсуждались проблемы образования. Способные кадры были направлены в Аньту, Хуадянь, Дуньхуа, Чанбай и другие места с целью создания там дневных и вечерних школ во всех районах, где жили корейцы. К тому времени открылась и Югенская школа в селе Дэинцуне в Шибадаогоу уезда Чанбай. Воспитанниками этой школы были Ли Чжэ У, впоследствии ставший бойцом Корейской революционной армии и членом Союза свержения империализма, а также антияпонский борец Кан Дон.