Иван Бларамберг - Воспоминания Страница 36

Во время одной из наших поездок по окрестностям Тегерана граф показал мне место у городского рва, недалеко от Казвинских ворот, где были зарыты тела 37 русских, которые погибли во время убийства нашего посланника Грибоедова в Тегеране в 1829 г. После приезда графа Симонича в Тегеран в 1834 г. их останки при его содействии были вырыты темной ночью и перевезены в армянскую церковь, где были похоронены во второй раз в освященной земле. Развалины бывшего дома русского посланника в центре города, где фанатичной чернью был убит Грибоедов со всей его свитой, показал мне потом барон Боде. Мы взобрались на эти жалкие кучи кирпича и глины, и моим глазам предстали еще следы пуль в стенах кабинета несчастного посланника, где он погиб последним, когда толпа сняла крышу дома и открыла стрельбу сверху. Его гибель была позже подробно описана. Из всей миссии спасся лишь юный Мальцев, который находился в этот злосчастный день на охоте, за городом.

В октябре 1837 г. миссия вернулась в город. Наш просторный дом находился в Арке (цитадели), недалеко от ворот Довлет-Дервасси. Дом состоял из четырех довольно просторных дворов, два из которых были обсажены платанами, с бассейнами в центре. Мне отвели уютную комнатку на первом этаже дома, в котором жил граф. Стены, по персидскому обычаю, были разрисованы пестрыми арабесками, цветами и золотом, как и потолок, где были изображены два медальона. В комнате были камин с заслонкой и два маленьких чулана по обеим сторонам для хранения вещей и для слуги. В стенах были сделаны небольшие ниши, куда можно было ставить книги и другие предметы. По всей вероятности, в этих комнатах жили раньше женщины, потому что весь комплекс зданий, который мы получили от шаха на зимнее время, принадлежал ранее персидскому хану, жившему тут с семьей. Я уютно устроился и начал усердно собирать материал относительно персидской армии и управления страной, используя архив миссии.

Наша жизнь в Тегеране была немного однообразной. Каждое утро я пил чай в своей комнате. Между 10 и 11 часами приходил слуга (ферраш) и обращался ко мне со словами: «Нахар бефармайид» («Прошу, пожалуйста, к завтраку») или: «Нахар хазер аст» («Завтрак готов»), приглашая в столовую графа. Здесь собирались мои товарищи по службе: барон Боде, Ивановский и доктор Иениш. Второй секретарь миссии Гутт (поляк) находился тогда в персидской армии на пути в Герат. Вскоре появлялся граф в сопровождении своего сына Николая, красивого мальчика двенадцати лет, и охотничьей собаки. Мы садились за завтрак, который состоял лишь из двух легких блюд, обычно бараньих ребер с картофельным пюре или домашней птицы с овощами, и затем фруктов; замечательное вино из Исфахана или Хи-руза, разбавленное из-за жары водой, услаждало нашу трапезу. Персы-камердинеры (пишхедмат), имевшие привычку оставлять туфли в коридоре, бесшумно ходили в цветных носках по толстому ковру, покрывавшему пол, и объяснялись между собой знаками, что кому надлежало делать: пока мы сидели за столом, они не произносили ни единого слова. После завтрака появлялся кальянчи графа и подавал ему трубку. Одновременно приносили кальяны и наши слуги. Вскоре каждый из нас возвращался в свою комнату. По просьбе графа я ежедневно несколько часов занимался с юным Николаем, веселым, жизнерадостным юношей, которого мало влекло к математике, истории и географии; его страстью были лошади, собаки и охота. Отец баловал молодого человека и питал слабость к своему любимцу. Во второй половине дня я обычно ездил с графом на прогулку, но так как улицы были узки даже для проезда легкого фаэтона, мы ехали верхом до ворот Довлет-Дервасси, где уже стояла наготове коляска, а затем отправлялись за город, сопровождаемые двумя или тремя донскими казаками.

Нельзя сказать, что окрестности Тегерана уж очень живописны, поскольку резиденция находится на равнине. Тем не менее горы Эльбурса, тянущиеся к северу от города, являли собой чудесный вид. Здесь было почти всегда чистое небо, чего не бывает на севере, и осеннее богатство красок деревьев и кустарников сохранялось до конца ноября, пока не опадали листья. Здесь можно было любоваться всеми оттенками — от светло-зеленого до темно-красного и коричневого, и на эту великолепную картину бросало золотые лучи вечернее солнце. На дальнем плане, к северо-востоку, возвышался покрытый снегом исполинский конус горы Демавенд, высотой 18600 футов, а на западе терялись в голубой дымке Эльбурсские горы. На обратном пути в город мы обычно встречали целые караваны ослов без поклажи, которые возвращались со своими хозяевами в окрестные деревни.

Персидский крестьянин перевозит все продукты полеводства и другие грузы на спинах этих терпеливых животных, и каждое утро большая вереница ослов, нагруженных овощами, домашней птицей, дынями, фруктами и льдом (с Эльбурса или с ледников), ждет открытия городских ворот Тегерана, который окружен стеной с башнями из глины и сухим рвом. Сразу же после продажи продуктов крестьянин возвращается в свою деревню, погоняя ослов, которые медленно передвигаются по узким улочкам города. Едва выбравшись за городские ворота, животные оживляются, радуясь свободе и освобождению от тяжести, и в густом облаке пыли мчатся галопом в поле, издавая громкие крики и выделывая потешные движения. Владелец следует за ними, сидя верхом не на спине осла, а на крупе, и иностранцу кажется комичным вид такого крестьянина, едущего быстрой рысцой в длинном кафтане, прикрывающем его ноги и зад осла; если смотреть на него со спины, можно подумать, что это он сам бежит быстрой рысцой, а не его верное животное, которое следует за своими товарищами.

По возвращении на квартиру я занимался чтением или навещал своих товарищей по службе в соседних домах, пока нас после захода солнца не приглашал к ужину дежурный ферраш словами: «Шам хазер аст» («Ужин готов»). Время ужина в Персии — основное время еды. Начинается он летом или зимой после захода солнца. У нас он состоял из супа, овощей и жаркого — обычно из домашней птицы, дичи или баранины, так как в Персии нет говядины или телятины. Баранина вкусная; она белая, нежная и сочная, как лучшая телятина, и всегда свежая. После еды курили, обменивались новостями дня или рассказывали об охотничьих приключениях, ибо и доктор Йениш был заядлым охотником.

Каждые две недели из Тавриза приезжал чапар (курьер), привозивший нам почту, т. е. газеты, письма, книги и депеши из России. Приезд чапара был всегда праздником для членов миссии: нужно жить далеко от родины и от всех близких, среди чужих людей, чтобы понять то радостное настроение, которое охватывало нас каждый раз по прибытии почты. Письма и газеты жадно проглатывались, и каждый спешил ответить на полученное письмо.