Михаил Кольцов - Испанский дневник Страница 37

Теперь бойцы, и новые и «старики», держатся по-иному. Пропали взвинченность и впечатлительность азарта, сейчас это не игра в неизвестность, а сосредоточенная, сознательная атака. Молодые лица внимательны, взволнованны, но освещены каким-то спокойным внутренним светом. Это те, кто прибыл сегодня в Толедо в ответ на призыв Хосе Диаса: «Для взятия Алькасара нужна еще тысяча человек, из которых по крайней мере двести неминуемо погибнут».

У нас с собой четверо носилок, и постепенно они, нагруженные, возвращаются вниз.

Теперь осталась последняя, у самой макушки, часть склона. Она покрыта довольно свежей травой. Артиллерия правительства почти ничего здесь не разрушила. Странно – ведь она стреляет сюда больше месяца, безостановочно. Не было ли тут какого-нибудь обмана, честно ли стреляла артиллерия?

Мы ползем совсем пластом. Если бы можно втереться в землю, как червякам! Ограда военной академии в двадцати, в пятнадцати, вот уже в десяти шагах, вот перед нами. Она не выше, чем в полтора человеческих роста. Две лесенки приставлены к ней, – это лесенки фашистов, по ним они влезали к себе в академию, возвращаясь снизу, из своих уже потерянных владений.

Мы хватаем лесенки, сейчас мы переберемся через стену. Начинается даже легкая толкотня, каждому хочется первым взобраться на стену. Тут есть Бартоломео Кордон, комиссар колонны «Виктория», в кожаном пальто, красная звезда на фуражке, смуглое лицо, обросшее юношеским пухом, хмуро воодушевлено. Люди слушаются его, он их размещает, велит ложиться.

Фашисты сильно стреляют, но мы неплохо защищены их же собственной оградой. Пули ложатся позади по откосу.

Все-таки надо дождаться хотя бы еще одной группы. Нас тут сотня человек с небольшим. Ни одного пулемета с собой, только ручные гранаты. Внутри ограды две тысячи человек, хорошо вооруженных и отчаявшихся. Надо подождать пять или десять минут, пока взберутся анархисты с пулеметами.

Мы ложимся на спину. Зеленый откос совсем как на Владимирской горке в Киеве. Вот так я лежал школьником; внизу пылали золотые маковки церквей, на Александровской улице торговали готовым платьем и хватали покупателей за фалды, у пристаней бурлила серая толпа босяков и третьеклассных пассажиров, Днепр уходил двойной синей полосой вверх, дряхлый пароходишко «Никодим» полз на Слободку…

Где же вторая группа? Мы смотрим вниз – там заминка. Анархисты не подымаются. Мятежники перестали экономить патроны, они устроили пулеметную завесу на середине холма. Анархистская часть не решается подняться.

Но мы-то ведь пробрались! Рабочий с бородкой встает, машет платком, зовет тех, что внизу. Мы все встаем, кричим, машем.

– Подымайтесь! Коммунисты здесь! Не робейте!

Вы здесь нужны!

Видно, как маленькая группка, пять человек, ринулась вверх. Один упал, остальные четверо взбираются к нам.

Лежим еще десять минут. Ярость душит нас. Ну что ж, мы сами переберемся через ограду. Кордон делит нас на три группы. Две получают по лесенке, третья взберется по спинам товарищей.

Первые взобравшиеся, среди них рабочий с бородкой, бросят несколько гранат, за ними, после взрыва, бросимся мы.

И потом? Потом ничего. За нами нет второй волны.

Но все равно.

Мы все встали с земли, и вдруг Кордон тяжело падает, желтое пальто сразу стало багровым. И гранатчик с бородкой ранен в поднятую с гранатой руку. Бомба чудом не разорвалась – поникшая рука мягко уронила ее на землю.

Их берут на руки, несут. Кордон хрипло кричит:

– Анимо, компаньерос! (Бодрее, товарищи!)

Кровь капает из него частыми каплями. Маленький гранатчик с бородкой машет окровавленной рукой. Он звонко повторяет:

– Анимо, компаньерос!

Бойцы говорят уходящим:

– Сделайте все, чтобы донести Кордона вниз. Не торопитесь. Перебегайте. А мы останемся здесь. Будьте спокойны, мы останемся здесь, пока снизу не придет подкрепление. Мы коммунисты. Мы из Пятого полка.

Так мы лежим, но подкреплений нет. Мы лежим долго, и стрельба постепенно стихает. Наступило время еды. Внизу, под нами, в монастыре Санта-Крус, анархисты обедают. Сзади, в Алькасаре, над нами, фашисты обедают. Мы одни, очень голодно, и нечеловечески хочется пить.

Ведь это просто смешно: штурмом, под огнем, впереди всех взобраться по склонам Алькасара, лежать у его стены, держать в руках штурмовую лесенку – и думать только о холодной котлете, о бутылке лимонада!

Еще полтора часа. Стало совсем тихо. Солнце плавит мозги. И тогда, в озорном отчаянии, взобравшись на лесенки, став друг другу на плечи, бойцы забрасывают гранатами, всеми, сколько их есть, двор академии.

Алькасар, получай!

Страшный грохот, дым; ветви старых деревьев во дворе падают, сломавшись; стекла звенят, адская пулеметная трескотня в ответ. А мы несемся вниз, как мальчишки, что позвонили у парадной двери и удирают по лестнице.

27 сентября

В первый раз за всё время ехал поездом. От Мадрида до Аликанте – ночь. Спальные вагоны, чистое белье. На площадках и в тамбурах вооруженная охрана. Поезд почти пустой – в эту сторону сейчас некому ездить.

На вокзале в Аликанте встречают торжественно какие-то власти. Подают машины, мы спешим в порт, куда вчера прибыл советский теплоход «Нева» с продовольствием от советских женщин испанским женщинам и детям.

Город в голубых и розовых нежных красках, идиллически тихий, немного курортный, немного ленивый. Дугой изогнулся широкий приморский бульвар – пальмы, кафе, гранатовый сок в высоких бокалах со льдом, спекулянты и валютчики в черных шляпах-котелках.

В порту полным-полно, на воде мягко колышутся иностранные военные корабли; на некоторых из них сейчас обитают дипломатические представители… Это прямо даже поучительно, с точки зрения не только политики и географии, но даже современной архитектуры – образец строительного искусства гитлеровского стиля, военно-дипломатический комбинат с плоскими крышами и живописными видами на сушу, на море и обратно. Создается такой шедевр до крайности просто. Берется обыкновенное германское посольство, ну, скажем, в Мадриде, перевозится в портовый город страны, при правительстве которой это посольство аккредитовано, и помещается на обыкновеннейший линейный корабль последнего выпуска, с модернизированной артиллерией. Полномочный посол принимает на себя функции помощника по дипломатической части при командире линкора, а консульство удобно устраивается в любой боевой башне. Весь кабинет уставлен пушками в сторону берега, чтобы местные жители не спутали посольство мировой державы с какой-нибудь другой военно-морской единицей.

Но сегодня здесь никто не думает о крупнокалиберной германской миссии. Аликантцы заинтригованы и восхищены другим судном, куда меньшим, куда более скромным, хотя его поставили на самое почетное место у набережной. «Нева» пришла сюда деловито и просто, тихо проскользнула сквозь строй иностранных крейсеров и тотчас же запросила у портовых властей вагоны и рабочую силу для разгрузки. Вот и теперь подъемный кран непрерывно выгружает из трюма аккуратные, новые ящики с русскими надписями.