Валерий Ганичев - Ушаков Страница 37

– Споро! – оценила понравившимся ей русским словом Екатерина.

– Ваше императорское величество, экипаж занимает свои места и готов выполнять вашу волю! – громыхнул Ушаков. Екатерина с интересом посмотрела на него и повторила:

– Споро! Вижу, что отладил команду капитан-лейтенант. – Благосклонно улыбнулась. – В море не пойдем. Так, кажется, говорите вы, господа моряки: вместо поедем – пойдем?

– Так точно, ваше императорское величество, – опять звучно отозвался Ушаков.

– Однако же, дорогой мой, горазд ты на голос. Покажи-ка нам посудину свою. Что тут изменилось?

Порядок на яхте был отменный. Все сверкало, пахло свежестью и ароматами южных земель, в которых Ушаков знал толк. Царский зал, отделанный красным деревом и позолотой, был удобен и располагал к беседе. Екатерина расспросила Ушакова про прежнюю службу, про средиземноморский период и затем встала и потребовала:

– Заведите нас и в свои апартаменты, господин капитан.

Ушаков смешался.

– У него, матушка, как у холостяка, поди беспорядок, – кинулся на выручку Потемкин.

– Ну так мы поможем убрать господину капитан-лейтенанту его пристанище, – рассмеялась Екатерина, понимая, что жилье лучше всего характеризует человека.

– Нет, ваше величество, там порядок, только морской. Прошу туда, – пригласил Ушаков жестом в капитанскую.

Порядка идеального там, конечно, не было, потому что висели карты Петербурга, Финского залива, Балтийского и Северного морей, Италии, Архипелага, какие-то чертежи, лежал компас, у входа висели куски веревок, канатов, раскачивались фонари с разноцветными стеклами, на столе стопка книг.

– Не кунсткамеру ли здесь завели, дорогой капитан? Если так, то проведите по ней, объяснив, что к чему приспособлено.

Ушаков огляделся, пожал плечами, как бы сам видел впервые все расположившееся в каюте.

– То – все предметы, для морского ремесла предназначенные и коими надо владеть совершенно. Карты же эти я давно веду, наношу на них отметки – промеры глубин, отмели, скалы, манки – все, что в плавании помогает в точности и безопасстве передвижения.

– Ну так мы можем ныне без лоцмана в Архипелаг двигаться? – с улыбкой обратилась Екатерина к Потемкину. Тот стоял устало и бесцеремонно перебирал книги. Не ответил, сказал свое:

– Послушай-ка, книги у него все тоже по делу морскому. «Таблицы горизонтальные северный и южная широты восхождения солнца...», «Книга пропорции оснастки кораблей английской...», а тут и сам академик Ломоносов «Рассуждение о большей точности морского пути...». А вот занятное название: «Разговор у адмирала с капитаном о команде»...

– Вы чью сторону на себе проигрываете, господин капитан-лейтенант? – подразнивая Ушакова, спросила Екатерина. Он дерзко взглянул на нее и твердо сказал:

– За адмирала, матушка государыня. За капитана я уже все давно проиграл.

– О, похвально сие устремление, мой друг. Матушкой же меня не зовите. Я не настолько стара, чтобы вы были моим сыном.

Ушаков снова смутился и молча завязал и распустил перед ней два морских узла.

– М-да, умело сие у вас получается. Это – искусство: вязать намертво без видимых усилий. Когда же вы сим занимаетесь? – обвела она рукой каюту.

– Во все свободное время, ваше императорское величество, – сделал нажим на «все» Ушаков.

– Неужели же у вас нет никакого интереса, кроме морского дела, Федор Федорович? – склонив голову с любопытством к плечу, интимно обратилась императрица. Ушаков слегка побледнел, что случалось с ним в мгновения ответственные, и без колебания ответил:

– Нет, ваше величество, море ныне мой единый смысл.

– Вот ответ, достойный флотовождя и однолюба, – не без иронии заметила Екатерина, вставая. Казалось, она ждала чего-то другого от этого честного и организованного капитана. Уже у трапа небрежно пригласила: – Я надеюсь видеть вас сегодня на балу во дворце Зимнем.

Садясь в карету, заметила Потемкину:

– Против всякого чаяния порядок на яхте выше похвалы. И офицер сей добронравный и прилежный...

Тот почувствовал, что Ушаков ей чем-то не понравился, и поспешил подправить впечатление:

– У нас о деле державном и о совершенстве в профессии пекущихся немного, все о карьере собственной больше да о том, чтобы приглянуться... – хотел добавить «высочайшим особам», потом передумал и закончил вроде бы о другом: – Нам он еще для великих морских баталий пригодится, не все иноземцев приглашать.

– Да, для морских, для морских, Гриша, – многозначительно закончила императрица.

Ушакову от яхты к Зимнему было недалеко, но надо было вызвать карету, чтоб подъехать как приглашенный гость к центральному входу во дворец.

Когда он добрался к подъезду, было поздно: выход императрицы уже состоялся. В разных местах зала образовались кружки, где пили шартрезы, ликеры, играли в карты, судачили, ожидали начала танцев. Ушаков с неловкостью ощутил на себе взгляды, хотя навряд ли многие смотрели на входящего капитан-лейтенанта, ибо все взоры были обращены на императрицу, которая должна была открыть танцы, но медлила, о чем-то беседуя с французским послом. Но вот гофмейстер, стоявший рядом с ней, махнул платочком, оркестр замолк, и Екатерина, встав, пригласила в пару Потемкина. Зал немедленно расслоился, выстроившись затем по известному тут старшинству, вослед первой паре. Ушаков прижался к стенке и вдруг почувствовал радостный и лучистый взгляд с противоположной стороны. Музыка снова грянула, а он понял, что на него глядит Полина. Та балаклавская Полина, что обещала встретить его в Петербурге. Не обращая внимания на двинувшуюся танцевальную колонну, Федор кинулся через весь зал к ней, приводя в ужас гофмейстера.

– Корму режешь, капитан! – крикнул надвигающийся Потемкин. Ушаков слов не услышал, ибо уже представлялся Полине и стоящей рядом даме.

– Капитан-лейтенант Федор Ушаков!

– Ну вот, я знала, что обязательно увижу вас еще раз, – с доброй улыбкой сделала поклон Полина. – Кого вы теперь защищаете?

Федор не обиделся, с достоинством ответил:

– Капитан императорской яхты! – И, видя недоверие в глазах рядом стоящей дамы, обернулся, как бы ища подтверждения. Императрица сделала очередную фигуру в танце и, повернувшись лицом к Ушакову, благосклонно и снисходительно улыбнулась:

– Я вижу, вы не только морским делом увлечены. Становитесь... в линию баталии...

Федор решительно протянул руки Полине и, несмотря на легкое движение несогласия у дамы, вступил в круг.

– Как я рада, как рада, что встретила вас! Я так надеялась на это раньше. Мы, из Смольного института, бывали на таких встречах, и я каждый раз смотрю на морских офицеров: нет ли вас среди них? Но увы!