Максим Брежнев - Министр Щелоков Страница 37

Почему он это сказал, разговора об этом как будто не было, обиды или недовольства тем более, казалось мне, не должно было быть. Но, к сожалению, предвидение отца сбылось. Он больше не приехал. А я и сейчас, вспоминая об этом, все думаю, чего-то он не досказал, и как бы хотелось продолжить разговор…, узнать, как он мог чувствовать свой час, когда должен уйти в небытие.

Всегда буду помнить отца добрым сыновним словом, его трудолюбие, желание сделать что-то доброе в доме для детей. Это был настоящий рабочий, с закалкой «рабочей косточки».

Детские воспоминания, родные места, где ты рос босоногим мальчонкой, постоянно влекут к себе, хочется взглянуть еще и еще раз с головой окунуться в то неповторимое, но вечно волнующее время — детство. Это чувство, как ностальгический звук, засевший глубоко в сердце каждого, и вместе с тем постоянно напоминавший о себе и всегда какой-то тайный, мягкий, щемящий, светлый и вместе с тем грустный.

Когда я был в гостях у родных, я попросил отца сходить со мной в лесную балку, где журчит ручей, а воздух переполнен душистой прохладой леса. Я был счастлив, что теперь уже сам отец семейства и теперь уже не по рассказам, а сам, как участник войны, делился с отцом воспоминаниями. Он был участник русско-японской и гражданской войн и ему было приятно слушать меня, и я чувствовал, как он гордится мною, что я с ним, что приехал к ним в мои родные пенаты. Для родителей нет большего счастья, чем видеть счастливыми взрослых, определившихся к делу своих детей.

В то время я не думал, что больше уже не увижусь с отцом. И когда я приехал по вызову матери, то уже не застал отца в живых.

За годы фронтовой жизни, где на глазах, рядом с тобой падали сраженные далекие и близкие, твои соратники по борьбе, ты знал и понимал, что на фронте это неизбежно. Но теперь далеко уже от войны и когда ты никого из твоих родных еще не терял, эта боль потери казалась самой значительной и острой. Как-то в один миг я увидел жизнь для себя в совершенно новом повороте; то ли это возраст уже сказался, то ли первая, незнакомая мне потеря самого близкого и дорогого человека — отца.

Я думаю, эта боль знакома каждому, кого затрагивали в обычной жизни неприкасаемые в такой мере самые сокровенные струны твоего сердца. После этого, хочешь ты того или нет, но невольно встает перед тобой вопрос о тайне жизни и смерти. Так было и так будет всегда: смена поколений наступает неизменно, как грядущее торжество весенней природы».

ПЕРВЫЕ ДОМА ИГНАТИЯ НОВИКОВА

Восстанавливать народное хозяйство Сталин начал еще до окончания войны. К примеру, в СССР было разрушено более 60 крупных электростанций общей мощностью более 5,5 тыс. МВт. Однако уже к концу 1945 года суммарная мощность и объем выработки советских электростанций приблизились к довоенным показателям.

Бурно развивавшаяся после войны промышленность требовала все больше электроэнергии. В 50-х годах началось строительство крупнейших гидроэлектростанций — Куйбышевской, Камской, Горьковской, Кременчугской на Днепре, Цимлянской на Дону и др.

С этого момента деятельность «однокашника» Брежнева Игнатия Новикова перемещается в область энергетического строительства. С началом возведения Горьковской (ныне Нижегородской) ГЭС, на четыре года он уезжает на Волгу заместителем начальника строительства. Для 50-х годов станция была уникальным сооружением. Плотину построили с таким запасом прочности, который и сегодня позволяет покрывать потребность региона в энергии в часы пиковых нагрузок.

Станцию еще не закончили, как набравшегося опыта строительства Новикова в 1954 году переводят начальником строительства Кременчугской ГЭС — крупнейшей энергетической стройки страны. Ее строительство курировал лично Никита Хрущев.

Рабочей поселок — будущий город Светловодск — начинался с пустого места. Несмотря на это, впервые для многотысячного коллектива строителей были построены не традиционные временные бараки, а капитальные жилые дома. По инициативе Новикова их начали строить из так называемого «камышита». Рубили камыши на Днепре, делали из них щиты, а из них строили одноэтажные дома. Таким способом за предельно короткие сроки для людей были созданы прекрасные бытовые условия. Посетившего стройку Никиту Хрущева это необыкновенно впечатлило. Притом, что рождавшийся вместе с ГЭС новый поселок сразу же стал благоустроенным, а назван был в честь Хрущева (позже переименован в Светловодск).

Следует отметить, что руководитель строительства Кременчугской ГЭС постоянно заботился о своих строителях, в особенности о молодежи, которой было большинство на стройке. Игнатий Новиков присутствовал на комсомольских конференциях, молодежных вечерах, вникал в работу молодых, интересовался их жизнью, помогал, создавал хорошие жилищные условия.

— Комсомольцам с ним было работать очень легко, — вспоминает те годы Валерий Михайлович Соболев, направленный из Министерства государственной безопасности, комсоргом ЦК комсомола на строительство Кременчугской ГЭС. — Он очень заботился о молодых. Ему тогда было около пятидесяти лет. Это был эрудированный, грамотный, высокий, красивый мужчина — настоящий руководитель, душа коллектива.

В свою очередь, молодежь отвечала ему тем же. Тем более, что хорошо работавших Игнатий Новиков особенно ценил.

— Был такой случай, когда нужно было протянуть высоковольтную линию электропередач на протяжении 50 км, — рассказал Валерий Соболев. — Он меня попросил подобрать хороших специалистов, чтобы побыстрей это сделать, за 20 дней. От этого многое зависело… Мы дружно, ответственно взялись за работу. В итоге вместо поставленного срока управились за 12 дней. И вот когда наша бригада подошла с последней натяжкой к деревне Табурищи, где была стройка, то с удивлением увидела такую картину: стоял большой стол накрытый красной скатертью, рядом несколько рабочих с гармошкой, трубой и барабаном. И улыбающийся Игнатий Трофимович, приветствующий нас под звуки этого импровизированного оркестра. Он всех обнял, расцеловал и вручил каждому конверт с премией — по 1000 рублей. В то время это были большие деньги…

Или вот такой случай. После рабочей смены шел первомайский вечер с танцами и музыкой. Он был в самом разгаре. Вдруг смотрю, Игнатий Трофимович идет по залу к сцене в больших сапогах, чем-то озабоченный. Подходит ко мне, говорит: «Валерий, у нас беда. Дамбу, которую мы насыпали, прорвало, если сейчас не примем меры, катастрофа для всей стройки! Поднимай молодежь, надо остановить прорыв воды». Я вышел с ним на сцену, остановил музыку, взял в руки микрофон и, обратившись к залу, сообщил о случившемся… Ребята и девчонки, не обращая ни на что внимания, прямо в парадных костюмах и туфлях, повыскакивали на улицу: кто на бульдозер, кто на трактор, кто на машину — и туда к дамбе. Работали до утра, но все остановили, спасли стройку»[58].