Марк Рафалов - Футбол оптом и в розницу Страница 37

Столешников переулок славился своими неподражаемыми мастерами, шившими из серого букле самые модные кепки. Их носили очень фасонисто, слегка свернув набекрень, почти все мастера «Спартака», «Динамо», ЦСКА. Признаюсь, что, стремясь не отставать от моды, тоже с гордостью носил изделие мастеров пошивки головных уборов. Они ютились в малюсеньких каморочках, почти в каждом подъезде нашего известного переулка.

Люди старшего поколения хорошо знали, что столичная богема отдавала предпочтение модным в те годы ресторанам ВТО (Всероссийского театрального общества) и ЦДРИ (Центрального дома работников искусств). Но мастера футбола, избегая назойливых поклонников, нередко навещали кафе

«Красный мак» и маленький уютный ресторанчик «Урал», которые располагались в Столешниковом переулке. Там иногда появлялись известные столичные конферансье Борис Брунов, Эмиль Радов, популярные актеры Евгений Моргунов и Владимир Андреев. Мы с моим ровесником, диктором радио Юрием Расторгуевым, корреспондентом «Пионерской зорьки» инфантильным красавчиком Виктором Усом и вечным студентом, страдавшим от непомерного безденежья и патологического стремления на ком-нибудь жениться, Игорем Рабчинским изредка тоже навещали эти заведения.

Не смею умолчать (хотя обещал), что наши юморные подружки, наблюдавшие нашу жизнь, так расценивали ситуацию: Витя Ус, отличавшийся привлекательной внешностью, исполнял в компании роль подсадной утки. Девочки прежде всего «клевали» на него. А уже дальше, словно по выработанной традиции, когда дело доходило «до койки», то вся «нажива» доставалась либо Марку, либо Игорю.

Особый статус отличал еще две скромные закусочные: одна из них ютилась в подвале дома, который располагался на углу Кузнецкого моста и Неглинной улицы, а другая, именовавшаяся «Иртыш», в подвале старого дома, на месте которого на площади Дзержинского впоследствии вырос «Детский мир». Специфический статус этих, казалось бы, ничем не выделявшихся заведений состоял в том, что там обсуждалось большинство торговых сделок между спекулянтами Столешникова переулка и пожелавшими вступить с ними в сомнительные отношения покупателями, жаждавшими стать обладателями дефицита.

В заключение своего короткого экскурса по улочкам послевоенной Москвы упомяну еще один центр нашего притяжения, особенно в зимние месяцы: речь веду о знаменитом катке «Динамо», приютившемся во дворе дома № 26 по Петровке.

Туда мы приходили едва ли не каждый вечер, не сговариваясь, как ходила когда-то в стародавние времена столичная знать в Английский клуб. Не явиться на каток днем в выходной день у нас считалось моветоном. Там было действительно очень интересно. В центре катка располагалась небольшая площадка для фигуристов, на которой очень часто можно было наблюдать Игоря Владимировича Ильинского и Рину Васильевну Зеленую. По вечерам на балконе вдруг неожиданно мог появиться шеф Госбезопасности генерал Абакумов. Притягательная сила катка не была чужда и другому генералу — Василию Иосифовичу Сталину. В числе VIP-персон можно было заметить сына маршала Тимошенко, дочь главного маршала артиллерий Воронова и других представителей «золотой молодежи». В специально для них отведенной так называемой «первой комнате», за входом в которую очень ревниво наблюдал сам директор катка Василий Васильевич (фамилию его я, увы, запамятовал), крутили запрещенные для широкого показа западные фильмы.

В свободные от игр вечера на «Динамо» захаживали многие известные Мастера спорта, с которыми я был хорошо знаком. Бывал здесь динамовский хоккейный форвард Виктор Климович, его одноклубник, сын популярного футболиста и тренера Олег Севидов. Словом, было весело и интересно.

ИГРА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Рафалов был лучшим арбитром среди журналистов и лучшим журналистом среди арбитров.

О роли отца в моей привязанности к футболу, который кто-то метко окрестил Игрой века, я уже несколько раз упоминал. Но немалую роль в моих пристрастиях сыграли и друзья отца, многие из которых тоже имели отношение к футболу. Особенно памятна мне колоритнейшая фигура Михаила Севастопольского, который частенько бывал у нас дома. Как рассказывал отец, Севастопольский выступал за сборные Николаева и Одессы, заметно выделяясь среди своих сверстников. К тому же Михаил (увы, его отчества не помню, так как звал его просто дядей Мишей) был великолепным выдумщиком и рассказчиком.

Моя мама, будучи очень деликатной и воспитанной женщиной, слушая байки дяди Миши, порой останавливала его, приговаривая: «Ну, Миша, угомонись наконец, нельзя же так безбожно привирать!» Сейчас, слушая монолог об одесском футболе блестящего артиста Романа Карцева, я невольно вспоминаю дядю Мишу и его фантасмагорические зарисовки о футболе вообще и о его личных подвигах в частности.

Еще задолго до начала войны я все своё свободное время проводил с ребятами во дворе школы № 170, куда я перевелся из 25-й Образцовой. Она располагалась рядом с нашим домом, на Петровке. Я считался среди сверстников Несомненным лидером, много забивал голов и очень гордился этим. Тогда мне казалось, что я здорово играю и смогу стать настоящим мастером футбола. Замечу, что подобная перспектива совсем не радовала родителей.

Единственное, что сдерживало их, — это мои школьные дела. Почти каждый учебный год я заканчивал отличником и приносил традиционные похвальные грамоты, на которых неизменно красовались профили Ленина и Сталина. И это при том, что отличным поведением я, мягко говоря, не был отмечен. Но учителя меня, видимо, жалели и, не желая портить табель об успеваемости, скрепя сердце в графе «поведение» выводили «отлично».

В подтверждение своих слов об «отличном» поведении приведу один забавный пример. Вскоре после возвращения из Франции мы поселились в Петровском переулке, в доме напротив филиала МХАТа, где мы частенько бывали. Мое знакомство с этим храмом искусства началось с великолепного спектакля «Пиквикский клуб», который я смотрел не один раз. Впрочем, я забежал вперед, о моих отношениях с Мельпоменой я поведаю в главе «Рядом с богемой».

А сейчас я хочу рассказать о своих оригинальных встречах с известным тенором, красавцем Сергеем Яковлевичем Лемешевым. Он жил в соседнем доме № 6, в глубине двора. Этим примером я хочу подчеркнуть нелепость выставляемой мне отличной оценки по поведению. Впрочем, педагоги не имели ни малейшего представления о моих «подвигах».

Люди старшего поколения знают, что бешеная популярность Лемешева приводила в сумасшедшее неистовство девчонок едва ли не всей Москвы. После каждого спектакля или концерта толпы обезумевших девиц носились по всем подворотням (к дому Лемешева можно было пройти не только из нашего переулка, но и с Петровки и Большой Дмитровки), обуреваемые жаждой встретиться с красавцем тенором, познакомиться или в крайнем случае овладеть автографом. Зная все повадки назойливых поклонниц, артист всячески избегал встреч с ними. Но это были безуспешные попытки. Желая хоть как-то повлиять на ситуацию, мы с ребятами в день выступлений Лемешева пили много воды и других жидкостей. А потом в ожидании приезда знаменитости залезали на крышу нашего пятиэтажного дома и при прохождении тенора в сопровождении эскорта из нескольких десятков девиц мы с нескрываемым удовольствием освобождали свои мочевые пузыри на головы представительниц слабого пола. Видимо, что-то перепадало от нас и самому виновнику шествия. Но мы этого не видели: нужно было успеть во избежание возмездия стремительно спуститься по пожарной лестнице в свой двор и спрятаться там за дровяными сараями. Согласитесь, что подобные штучки плохо корреспондировались с понятием об отличном поведении.