Борис Корнилов - «Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов Страница 37

<1936>

Ночные рассуждения

Ветер ходит по соломе.За окном темным-темно,К сожаленью, в этом домеПерестали пить вино.

Гаснет лампа с керосином,Дремлют гуси у пруда…Почему пером гусинымНе писал я никогда?

О подруге и о друге,Сочинял бы про людей,Про охоту на Ветлуге,Про казацких лошадей.

О поступках,О проступкахТы, перо, само пиши,Сам себя везде простукав,Стал бы доктором души.

Ну, так нет…Ночною теньюВозвышаясь над столом,Сочиняю сочиненьяСамопишущим пером.

Ветер ползает по стенам.Может, спать давно пора?Иностранная система(«Паркер», что ли?)У пера.

Тишина…Сижу теперь я,Неприятен и жесток.Улетают гуси-перьяКосяками на восток.

И о чем они толкуют?Удивительный народ…Непонятную такуюРечь никто не разберет.

Может быть, про дом и лес мой,Про собак — моих друзей?..Все же было б интересноПонимать язык гусей…

Тишина идет немаяПо моей округе всей.Я сижу, не понимаяРазговорчивых гусей.

<1936>

Разговор

Верно, пять часов утра,не боле.Я иду —знакомые места…Корабли и яхты на приколе,и на набережной пустота.Изумительный властитель тронаи властитель молодой судьбы —Медный всадникподнял першерона,яростного, злого,на дыбы.Он, через реку коня бросая,города любуется красой,и висит нога его босая, —холодно, наверное, босой!Ветры дуют с оста или с веста,всадник топчет медную змею…Вот и вы пришлина это место —я вас моментально узнаю.Коротко приветствие сказали,замолчали,сели покурить…Александр Сергеевич,нельзя лис вами по душам поговорить?Теснотой и скукой не обижу:набережная — огромный зал.Вас таким, тридцатилетним, вижу,как тогда Кипренский написал.И прекрасени разнообразен,мужество,любовьи торжество…Вы простите —может, я развязен?Это — от смущенья моего!Потому что по местам окрестнымот пяти утра и до шестивы со мной —с таким неинтересным —соблаговолили провести.Вы переживете бронзы тленьеи перемещение светил, —первое свое стихотвореньея планиде вашей посвятил.И не только я,а сотни, может,в будущие грозы и боивам до бесконечия умножатлюди посвящения свои.Звали вы от горя и обмановв легкое и мудрое житье,и Сергей Уваров и Романовполучили все-таки свое.Вы гуляли в царскосельских соснах —молодые, светлые года, —

гибель всех потомков венценосныхвы предвидели еще тогда.Пулями народ не переспоря,им в Аничковом не поплясать!Как они до Черного до моряудирали —трудно описать!А за ними прочих вереница,золотая рухлядь,ерунда —их теперь питает заграница,вы не захотели бы туда!Бьют часы уныло…Посветало.Просыпаются…Поют гудки…Вот и собеседника не стало —чувствую пожатие руки.Провожаю взглядом…Виден слабо…Милый мой,неповторимый мой…Я иду по Невскому от Штаба,на Конюшенной сверну домой.

<1936>

Последняя дорога

[94]Два с половиной пополудни…Вздохнул и молвил: «Тяжело…»И все —И праздники и будни —Отговорило,Отошло,Отгоревало,Отлюбило,Что дорого любому было,И радовалосьИ жило.

Прощание.Молебен краткий,Теперь ничем нельзя помочь —Увозят Пушкина украдкой[95]Из Петербурга в эту ночь.

И скачет поезд погребальныйЧерез ухабы и сугроб;В гробу лежит мертвец опальный,Рогожами укутан гроб.Но многим кажется —ВсесильныйТеперь уже навеки ссыльный.И он летитК своей могиле,Как будто гордый и живой —Четыре факела чадили,Три вороные зверя в мыле,Кругом охрана и конвой.Его боятся.

Из-за гроба,Из государства тишиныИ возмущение и злобаЕго, огромные, страшны.И вот, пока на полустанкахМеняют лошадей спеша,Стоят жандармы при останках,Не опуская палаша.

А дальше — может, на столетье —Лишь тишина монастыря,Да отделенье это Третье[96] —По повелению царя.

Но по России ходят слухиВсе злей,Звончее и смелей,Что не забыть такой разлукиС потерей совести своей,Что кровью не залить пожаров.

Пой, Революция!Пылай![97]Об этом не забудь, Уваров[98],И знай, Романов Николай…

Какой мороз!И сколько новыхТеней на землю полегли,И в розвальни коней почтовыхДругую тройку запрягли[99].

И мчит от подлого людскогоЛихая, свежая она…Могила тихая у ПсковаК шести часам обнажена[100].

Все кончено.Устали кони.Похоронили.Врыли крест.А бог мерцает на иконе,Как повелитель здешних мест,Унылый, сморщенный,Не зная,Что эта злая старина,Что эта робкая леснаяПрекрасной будет сторона.

<1936>