Ульф Тоомсваре - Стратеги третьего рейха Страница 37

Анализировать социопсихологические особенности личности человека, всю жизнь страдавшего психопатологией, дело неблагодарное, а для нас и не обязательное. Нас интересует его тип в аспекте ролевых сценариев, характерных для тех или иных военачальников. Но и в этом случае нас ожидают существенные трудности.

С одной стороны, бросается в глаза безудержная энергия, активность Теодора Эйке в его столкновениях с противником. Особенно с противником беззащитным. Это не только издевательства над подчиненными и заключенными концлагерей. Может быть, прежде всего это случай с Эрнстом Ремом. Уничтожить политического врага своих начальников можно было и с меньшим садизмом. Характерно, что никаких личных отношений, провоцирующих особенную жестокость по отношению к жертвам, у Эйке не было ни с Ремом, ни с другими заключенными. Думаю, что и в отношениях с подчиненными его не обуревала безудержная ненависть. Очевидно, что личность жертвы вообще не имела для него значения. Он всего лишь выполнял приказ, хотя и излишне усердно. Но проявляемое им усердие формально соответствовало приказу, не нарушало его. Аналогично его отношение ко всевозможным инструкциям, графикам и обещаниям начальства. Такое поведение характерно для типа «Wachmann» («постовой»).

С другой стороны, в случае с Йозефом Бюркелем или с манерой Эйке выклянчивать технику и средства для дивизии в штабных комитетах, а также в спорах с Гиммлером и Гитлером по поводу пополнения личного состава наличествует прямое нарушение партийной дисциплины и неписаных законов управленческого аппарата, что более характерно для рассмотренных нами типов «Kopfabschneider» или «Pionier». Однако противоречие снимается, если учесть, что Бюркеля Теодор Эйке своим начальником никогда не считал, а о неписаных законах, скорее всего, даже не догадывался. Но главное — у Эйке было свое собственное представление о воле командования. Очевидно, еще в раннем детстве он привык догадываться о желаниях сурового отца, с которым редко встречался, и это стало привычкой на всю жизнь.

Таким образом, первый рассмотренный нами военачальник периода расцвета Третьего рейха обергруппенфюрер и генерал ваф-фен СС Теодор Эйке, без сомнения, относится к типу «Wachmann» («постовой»), то есть к одному из типов, которые, по нашему предположению, должны были появиться в этот период. Что же происходило в это время в люфтваффе?

Альберт Кессельринг

После рейхсмаршала Германа Геринга это был, безусловно, самый знаменитый руководитель люфтваффе, но его известность мало у кого ассоциировалась непосредственно с авиацией. Начиная с 1941 года все заговорщики, намеревавшиеся убить Адольфа Гитлера и установить военное правительство, способное мирным путем договориться с западными странами, рассчитывали на активную помощь этого человека. Однако ни во времена процветания Третьего рейха, ни после его поражения он никогда ни одним словом не отзывался о Гитлере критически или хотя бы с пренебрежением.

Родился Альберт Кессельринг (Kesselring) 20 ноября 1885 года в баварском местечке Марктштефте.

В 1904 году он вступил в кайзеровскую армию. После окончания двухмесячных курсов его направили в артиллерийские войска, где он впервые столкнулся с авиацией. Контакт, правда, скорее следовало бы считать косвенным, а не прямым: 20-летний Альберт должен был следить за полетами аэростатов с наблюдателями. Но в этом деле он настолько преуспел, что после двух лет первой мировой войны его пригласили сначала в штаб полка, а потом и в генеральный штаб. Там он остался и после войны. Все дальнейшие политические перипетии в стране проходили как бы мимо него: всеми уважаемый штабист аккуратно получал очередные звания то от кайзеровского генералитета, то от правительства Веймарской республики, то от верхушки вермахта. Главнокомандующий Вернер фон Бломберг, усиливая руководство люфтваффе, перевел генерала Альберта Кессельринга в штаб ВВС.

Вскоре после авиационной катастрофы, в которой погиб генерал Вальтер Вефер, рейхсмаршал Герман Геринг напрямую столкнулся с интригами Мильха и, не раздумывая, принялся всеми силами бороться за свою значимость. Эти два соперника мало чем отличались друг от друга. Оба старались захватить власть, оба заискивали перед фюрером, оба заполняли руководящие посты своими людьми. В 1936 году начальником генерального штаба люфтваффе Геринг назначает Альберта Кессельринга.

Трудно сказать, насколько Кессельринг был «своим человеком» для Геринга, но то, что он совершенно не был готов к борьбе против Мильха, сомнений не вызывает. Несколько незначительных штабных «подставок», организованных мастером дворцовых интриг по отношению даже не к дилетанту, а к принципиальному противнику козней и подсиживания, убедили бывшего наблюдателя за аэростатами, что в штабе люфтваффе ему не ужиться. И Кессельринг, не долго думая, направляет рейхсмаршалу рапорт с просьбой об отставке. Но Герингу «свои люди» очень нужны. Понимая, что генерала надо срочно удалить подальше от их общего врага Эрхарда Мильха, он присваивает Кессельрингу звание генерал-полковника и назначает командующим 3-м округом ВВС. Почти год Альберт Кессельринг прослужил на периферии, а за полгода до нападения на Польшу ему поручается руководство 1-м воздушным флотом.

Главной задачей, стоявшей в этот период перед люфтваффе, было освоить тактические приемы использования истребителей и легких бомбардировщиков. Промышленность Третьего рейха так и не перешла к массовому производству тяжелых самолетов, на чем так упорно настаивал Вефер, поэтому в будущих военных действиях планировали полагаться на авиацию легкую и стремительную. Кессельринг блестяще справился с поставленной задачей. Он разработал для имеющихся самолетов технику нападения на бреющем полете на колонны, находящиеся на марше. Это пригодилось ему при наступлении в Польше, а затем на Скандинавском полуострове и особенно — в Испании.

Кессельринг сознательно отмежевывается от любых политических течений и событий. Он считает себя солдатом Германии, который обязан только исполнять приказы, а не обсуждать и не оценивать их. Через несколько лет он будет столь же жестко придерживаться этой позиции при обсуждении своей судьбы на Нюрнбергском процессе. «Вы должны верить мне как старому солдату», — гордо повторяет он судьям и неожиданно осознает, что презираемые им штабные «подставки» — просто детские забавы по сравнению с использованием «честных солдат» в политических целях. Как оказалось, насильственное включение в политику незапятнанных интригами воинов вовсе не требует их сознательного выбора. Властям достаточно методично внушать армии и ее руководству, что они «надежное оружие нации», культивировать идею беспрекословного подчинения и уничтожать любые проявления неповиновения. Система, проверенная многовековой практикой тоталитарных государств, действовала и в Германии. Казалось бы, генералы оказывались в безвыходном положении: исполнение бесчеловечного приказа автоматически делало любого «честного солдата» соучастником преступления. Хотя однажды Кессельринг все же попытался выйти из этого тупика — подал рапорт об отставке. Такой выход был. В конце концов, пуля в висок — европейский вариант харакири — тоже не считалась в офицерском кодексе чести чем-то немыслимым. Но генералы вермахта, демонстративно отмежевывающиеся: от политики, оценивали свои действия только по армейским стандартам: профессиональное исполнение приказа. Моральную оценку, как и политическую, они считали ненужным довеском, который только мешает работе. Для Кессельринга было потрясением узнать, что его использовали как «надежное оружие» в самом прямом, не фигуральном смысле. Оружие, которое без страха, сомнений и размышлений выполняет любую волю командования.