Николай Шмелев - С малых высот Страница 37

Александр Алексеевич крепко обнял каждого из нас и сказал:

- За успешное выполнение боевого задания объявляю благодарность.

Втроем мы направились в командирскую землянку. Комдив тут же связался по телефону с командующим 15-й воздушной армией генералом Науменко и доложил ему о выполнении задания.

Так, "старшина фронта" вновь помог своим солдатам.

Новые дороги

Концерт в большом крестьянском доме был в разгаре. За кулисами, сделанными из чистых простыней, девушки-связистки готовились к очередному номеру. В "зале" собрались все свободные от полетов летчики, штурманы и техники. В первом ряду сидел полковник Воеводин, а у его ног лежал лохматый пес Пират, любимец полка. Он заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько теплых слов. Пират провожал экипажи на боевые задания и встречал их, когда они возвращались из полета. Иногда летчики и штурманы брали его с собой. Он "совершил" около пятидесяти боевых вылетов.

Связистка Полина Прилуцкая объявила очередной номер:

- Валя Селезнева прочитает стихотворение Васи Гашеткина "Птички-невелички", посвященное летчикам нашей дивизии.

На сцену вышла стройная девушка. Ровным, приятным голосом она начала:

Фрицы стонут, по привычке

Устремляя в небо взгляд:

- Что за птички-невелички

К нам на голову летят?

Уважая чувство риска,

Не задев сосну едва,

Пролетают низко-низко

Наши славные По-2.

Это мы явились снова.

Ведь у нас простоев нет!

Получайте от Хмелева,

И от летчика Шмелева.

И от летчика Орлова

Самый "пламенный" привет!

Холку вам они намылят

И уйдут за тучи прочь.

Это их десятый вылет

За сегодняшнюю ночь.

- Гутен нахт!

Прощенья просим!

До свидания! Пока!

"Невеличка" бомбы сбросил

И ушел за облака.

Гром аплодисментов наполнил хату. После Вали на сцене вновь появилась маленькая смуглая Полина.

- Нина Смирнова исполнит сатирическую песню "Битый фриц" на старинный мотив "Бывали дни веселые", - объявила она.

За кулисами послышался жалобный глуховатый голос: "Бывали дни, гуляли мы..."

Медленно передвигая костыли, на сцену вышел самый "настоящий битый" фриц в мятом, дырявом мундире и разорванной пилотке Лицо его было перевязано грязной тряпкой. Вместо правой ноги толстая сучковатая палка. Словом, и внешний вид фашиста говорил о его обреченности.

А Нина (это была она!) продолжала петь: "...Теперь гуляйте вы".

Неожиданно тишину зала нарушил грозный собачий лай. Пират бросился на сцену, подбежал к Нине и со злостью стал рвать на ней брюки. Растерявшаяся артистка пробовала отбиться костылем. Из зала кричали: "Пират, нельзя! Пират, свои!" Но Пират не слушался. Нина, бросив костыли, убежала со сцены. Пират - за ней. Весь зал разразился хохотом.

Кто-то кричал:

- Молодец, Пират! Дай жару фрицу! Успокоившись, Пират медленно вышел на сцену и сел с гордо поднятой головой. В электрическом свете тускло поблескивали его глаза. Зрители продолжали смеяться.

...Это был новогодний концерт. Новый, 1944 год мы встречали под Великими Луками на 2-м Прибалтийском фронте. Нашу дивизию перебросили сюда еще в ноябре 1943 года. Находились мы в Ново-Марьино.

Вскоре в полку была создана специальная эскадрилья. Она состояла из двух звеньев: ночных корректировщиков и звуковиков. Командиром эскадрильи назначили капитана Зинченко, его заместителем - меня.

Что такое корректировщики, мы знали хорошо, а вот о звуковиках не имели никакого представления. Решили разобраться. К нашему удивлению, оказалось, что самолет По-2 к своим прежним "профессиям" - легкого бомбардировщика, разведчика, корректировщика, связиста, санитара и, если хотите, "извозчика" - прибавил еще одну - пропагандиста-агитатора.

В звене "звуковиков" было три самолета, оборудованных специальной радиоаппаратурой. Вместо штурмана на них летали дикторы, передавая сводки Сов-информбюро на русском и немецком языках.

Так было и на этот раз. Концерт закончился поздно. Летчики, штурманы и техники направились сразу на аэродром. Рядом со мной шел диктор. Я изредка поглядывал на него и невольно вспоминал, как познакомился с ним сегодня днем.

Возвратившись в свою землянку, мы со штурманом эскадрильи Алексеем Зайцевым увидели на нарах в углу незнакомого человека. Свернувшись калачиком, он спал. Меня удивила его форма: солдатская шинель, кирзовые сапоги... меховой шлем летчика.

- Что за человек? - спросил я у Зайцева.

- Не знаю, - ответил он, но, вспомнив, с улыбкой добавил: - А-а! Да ведь это же диктор...

- Кто, кто?

- А вот сейчас узнаем.

И Алексей дернул спящего офицера за полу шинели. Тот недовольно пробурчал:

- Отстаньте! Ночью полеты.

- Товарищ офицер, встаньте! - приказал я. Незнакомец нехотя приподнялся, спустил с нар ноги, и голова его уперлась в потолок землянки. Лицо у него было худое, небритое, нос острый, над глазами нависли черные кустистые брови. Когда офицер соскочил с нар, стала заметна его сутулость. Шинель у пряжки ремня собралась в гармошку. У него не было никакого воинского вида.

- Капитан Герцик, - представился он.

- Что у вас за вид? Почему спите не рездеваясь? - начал отчитывать я диктора.

- Холодновато, товарищ начальник, - смутившись, ответил капитан. - Да и воды горячей нет.

Зима 1943 года под Великими Луками действительно была холодная. А отвоеванные у противника землянки оказались неутепленными.

- Это не оправдание, - заметил я, зная, что и в этих условиях наши люди следили за своим внешним видом. - До войны вы служили в армии?

- Нет. Понимаете, я сугубо гражданский человек, с мирной профессией диктор.

- Так, так... диктор Герцик.

Теперь уже я смутился, вспомнив, как часто приходилось мне слышать по радио: "Вел передачу Герцик".

Так мы впервые встретились на фронте с диктором Всесоюзного радио Владимиром Борисовичем Герциком. Вскоре я узнал, что он не такой уж "сугубо гражданский человек", каким представлялся. В августе 1941 года, после краткосрочной военной подготовки, Герцик был направлен в латышскую дивизию на должность командира роты. За мужество и отвагу, проявленные в боях под Москвой, его наградили орденом Красной Звезды.

- Сегодня полетите со мной. Задание важное, да и ночь не обычная новогодняя. Вот текст передачи. Готовьтесь, Владимир Борисович, вечером встретимся, - сказал я и в шутку добавил: - Не забудьте побриться, горячая вода есть в столовой.

...И вот теперь Герцик шел рядом со мной. Внешним видом он совсем не отличался от летчиков: чисто выбрит, одет в меховой комбинезон, на ногах унты, на голове шлем. Только в руках он нес не планшет, а небольшой чемоданчик с патефонными пластинками.