Элина Быстрицкая - Встречи под звездой надежды Страница 38

— А ты можешь туда запрыгнуть?

Этого по роли совсем не требовалось, но из чувства противоречия я «запрыгнула» и спросила с иронией:

— Ну и что дальше?

Вот так и проходили репетиции… Однажды Равенских раздраженно бросил:

— Это тебе не со своим мужем выяснять отношения!

Такие разногласия между творческими людьми, работающими в относительно замкнутом коллективе, не проходят бесследно.

В жизни Малого театра был такой период, когда всеми его делами — и творческими, и административными — заправляла режиссерская коллегия: Царев, Бабочкин, Ильинский и Варпаховский. Может быть, кто-то еще, не помню, это продолжалось недолго. В Министерстве культуры вдруг решили, что нам нужен главный режиссер, которым и был назначен мой давний «друг» Равенских. И первое, что он стал делать, — это ломать, пересматривать репертуар.

Ударом для меня стал уход из театра Леонида Викторовича Варпаховского, с которым мне легко и интересно работалось. С ним были связаны мои удачи в «Бешеных деньгах», «Главной роли» и других спектаклях.

В руках у главного режиссера сосредоточена большая власть. Я ожидала неприятностей, и они не замедлили последовать. Прелюдией к ним послужил один странный случай…

Как-то Равенских подошел ко мне в театре и сказал, что нам надо бы пообщаться. Я решила, что это на предмет выяснения наших недоразумений, и согласилась. Удивилась лишь, что он назначил встречу на квартире своей соседки по дому, секретаря директора, очаровательной пожилой дамы. К себе домой он не мог меня пригласить: я бы не пошла, и он это понимал. Мне только было не ясно, почему мы не могли поговорить, объясниться в театре. Но выбор места «свидания» я отнесла на счет странностей Бориса Равенских, о которых знали все в театре. Он, к примеру, верил, что к нему на плечи садятся «чертики», и словно бы мимоходом небрежно стряхивал их рукой, среди разговора вдруг замолкал, мог сказать что-нибудь невпопад… Но на это в театре особого внимания не обращали — мало ли у кого какие привычки и причуды.

Просидела я дома у секретаря директора довольно долго. Вначале мило беседовали, пили чай, потом хозяйка уже и не знала, как меня занять, — Равенских все не появлялся. Наконец пришел с большим опозданием, а у меня на это время были назначены съемки.

Как только он появился, я посмотрела на часы и стала прощаться. Равенских решил меня проводить. И по пути стал говорить нечто такое, из чего я поняла, что как актриса я его не интересую, а намерения у него вполне определенные, он не стал даже скрывать это.

Может, нехорошо, что я сейчас вспоминаю именно этот не очень приличный эпизод, но, во-первых, каждый должен знать, что время не всегда убирает из памяти недостойные поступки, а во-вторых, хотелось бы объяснить причины дальнейших событий.

Естественно, принять его ухаживания ни при каких условиях я не могла. Воспользовалась тем, что появилось такси, и уехала.

Через некоторое время вывесили распределение ролей в спектакле «Любовь Яровая», в котором я должна была играть главную роль. Это вызвало очень негативное отношение в труппе.

Новость бурно обсуждалась, я чувствовала, что за моей спиной идут оживленные разговоры. Мне это было крайне неприятно, мешало работать.

Один мой доброжелатель рассказал мне, что на актерской вечеринке довольно известная актриса подняла тост за мой… провал. Это было удивительно, так как желать друг другу провала, тем более публично, в актерской среде не принято.

Я не знала, как поступить, но оставить без ответа такой выпад не могла — злое пожелание слышали много людей, по театру поползли слухи.

Я позвонила актрисе и сказала:

— Спасибо за то, что в своем тосте вы пожелали мне успеха.

Она растерянно помолчала и вдруг сказала:

— Я желала вам не успеха, а провала…

Такая честность мне понравилась. Мы встретились, объяснились, договорились, что забудем этот эпизод, но в будущем ничего подобного не повторится. Впоследствии у меня с этой актрисой сложились добрые отношения.

Я всегда радовалась благополучному разрешению крупных и мелких недоразумений, старалась быть выше обид. И тогда мне казалось, что все утряслось, недовольные распределением ролей успокоились, вскоре можно будет начать работу над ролью. Очень уж хотелось сыграть Любовь Яровую — роль действительно прекрасная.

На нее претендовала и актриса, пожелавшая мне провала. Борис Равенских тут же воспользовался возникшими разногласиями, и роль Яровой досталась энергичной претендентке.

Это был, что называется, удар без пощады. У меня вырвали буквально из рук роль, в которой я могла бы вновь проявить себя. Но неожиданно появилось и чувство облегчения. Я опасалась Равенских. Общение с ним могло привести к сложностям, из-за которых мне пришлось бы уйти из театра. А это для меня было бы равносильно уходу из жизни — я не преувеличиваю. Однажды, в самом начале работы в Малом театре, я решила именно так и свое решение никогда не меняла. Убеждена, что актриса может жить и реализовать свои возможности в совершенно определенном пространстве, в единственно приемлемых для нее условиях. Если они меняются, исчезают — наступает время кардинальных решений…

Но должны быть пределы, которые нельзя переступать. Никогда и ни при каких обстоятельствах за всю свою жизнь я не позволила себе с режиссером или с начальником войти в сомнительные отношения ради того, чтобы получить роль или какие-то преимущества перед другими актрисами.

Все-таки позже мне довелось играть в «Любови Яровой» в постановке Петра Фоменко. Меня в декабре 1977 года ввели на роль Пановой, и я постаралась ее сыграть так, чтобы главная героиня отошла в тень. Это заметили критики, одна из газет написала, что в исполнении Быстрицкой Панова неожиданно вышла на первый план. Я не злорадствовала. Панова мне нравилась, и я играла ее в полную силу. А в целом спектакль удался, он держался на сцене пять лет, до ноября 1982 года.

Я никогда не принимала участия во всевозможных актерских «дружеских встречах», с их наспех собранным застольем, с бесконечными разговорами ни о чем, с перемыванием чьих-то косточек. Избегала так называемых тусовок, в которых случайные люди изливают друг другу душу. Мне было жаль на это тратить время, становилось неловко за себя и других. Я встречалась лишь с теми, кто мне был интересен. Это были не только известные актрисы, но и актеры. С удовольствием общалась со своим партнером Николаем Ивановичем Рыжовым. Он много рассказывал о своей маме, Варваре Николаевне Рыжовой, о других актрисах Малого театра. Николай Иванович был очень добрым человеком, искренне любил Малый театр и гордился тем, что он артист этого театра.