Виктор Андриянов - Косыгин Страница 38

— Вы для того и нарком, чтобы самому выполнять свои обязанности. А я у вас толкачом не намерен быть.

После этого протянул Косыгину руку и попрощался с ним».

Как потом Косыгин рассказывал Смиртюкову, многолетнему управляющему делами Совмина СССР, он вышел от Молотова недовольным. Но скоро понял, что Молотов был прав.

Сколько воды утекло с тех пор! Сколько перемен обозначилось лишь за четыре месяца жизни без Сталина! Какие разломы последуют за ними? Попытаемся посмотреть на те события глазами Косыгина.

— Вы помните, товарищи, как наши враги во всем мире были окрылены смертью нашего великого вождя и учителя, — говорил Маленков. — Мы обязаны были сплотить свои ряды, действовать энергично и решительно, обеспечить единство и дружно вести страну вперед по пути, определенному гением человечества Лениным и его великим продолжателем Сталиным (Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 140–141).

Пленум был закрытый, на стенограмме пометка: «Снятие копий воспрещается», в зале не было ни фоторепортеров, ни кинооператоров, увидеть докладчика нельзя, но мне почему- то кажется, что он еще не снял «сталинку».

То и дело с трибуны звучали привычные формулы: наш ленинско-сталинский ЦК, «идеи наших великих вождей Ленина — Сталина господствуют на нашем пленуме». А вот товарищ Андреев Андрей Андреевич, член ЦК КПСС, член Верховного Совета СССР, разоблачил «необычный тип тех врагов, с которыми раньше боролась наша партия», и предложил: «…из этого мерзавца надо вытянуть все жилы, чтобы была ясная картина его отношений с заграницей, кому и как он служил, тогда нам откроется очень многое». А затем Андреев сказал, что Берия «начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина». Андреев не сомневался, что именно под его «давлением вскоре после смерти товарища Сталина вдруг исчезает в печати упоминание о товарище Сталине».

В стенограмме в этом месте пометка: «Голоса из зала. Правильно».

Андреев бросает камешек в прессу, но направлен он явно по другому адресу: «Это же позор для работников печати. Раньше чересчур усердствовали, и там, где нужно и не нужно, вставляли имя т. Сталина, а потом вдруг исчезло имя т. Сталина. Что это такое?

Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему встал этот вопрос? Ведь он решен давным-давно в марксистской литературе, он решен в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, знают, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия».

Не выдержал Климент Ефремович Ворошилов, первый красный офицер, член Президиума ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, подал свой голос: правильно.

— Он хотел похоронить имя товарища Сталина и не только имя товарища Сталина, но это было направлено и против преемника товарища Сталина.

И снова зал отозвался: правильно.

«Маленков. Все мы преемники, одного преемника у товарища Сталина — нет.

Андреев. Вы являетесь Председателем Совета Министров, пост который занимал т. Сталин».

И опять отозвался зал: правильно. Да еще бурными аплодисментами разразился.

Ох, просчитался товарищ Андреев, ничего не понял в новом раскладе. Ну, ничего, Никита Сергеевич нашел возможность ему напомнить. И не только ему.

«Тевосян. Я хотел бы обратить внимание, о чем указывал и товарищ Андреев, что после смерти товарища Сталина стало постепенно исчезать имя товарища Сталина из печати. С болью в душе приходилось читать высказывания товарища Сталина без ссылки на автора.

Вчера (это было 4 июля. — В. А.) из выступления товарища Кагановича мы узнали, что этот мерзавец Берия возражал против того, чтобы, говоря об учении, которым руководствуется наша партия, наряду с именами Маркса, Энгельса, Ленина называть имя товарища Сталина. Вот до чего дошел этот мерзавец. Имя нашего учителя товарища Сталина навсегда останется в сердцах членов нашей партии и всего народа и никаким Берия не удастся вырвать его из нашего сердца».

И опять — аплодисменты, выкрики: правильно.

Вплетался ли в эти выкрики голос Алексея Николаевича Косыгина? Уверен: нет! И не только потому, что он осторожничал, выжидал. Он вообще не из породы крикунов. И о своем отношении к Сталину, который в шутку называл его «Косыга», говорил только с самыми близкими людьми. Официальные речи не в счет, там положены «бантики», там приняты правила, по которым надо играть. Но остались неофициальные свидетельства, записанные в разные годы.

…Август 1947 года. Впервые за последние семь лет у Косыгина отпуск. Он отдыхает с семьей на государственной даче в Мухалатке, неподалеку от Ялты.

«В это время в Крыму отдыхал И. В. Сталин, — рассказывает Л. А. Гвишиани-Косыгина. — В один из августовских дней к Алексею Николаевичу приехал небольшой полноватый человек в военной форме — генерал Власик, начальник личной охраны Сталина, и сказал, что Иосиф Виссарионович приглашает Алексея Николаевича с семьей к себе в Ливадийский дворец.

Папа, конечно, принял приглашение, и мы поехали все вместе — с нами были родственники, два мальчика лет по 10–11, а мне тогда было 18. В Ливадию приехали уже вечером, часов в 6–7. Нас поместили в две большие смежные комнаты, идеально убранные, но пустоватые, с кроватями, на которых были красивые, легкие покрывала.

Через некоторое время маму и папу пригласили поужинать к И. В. Сталину, а мы остались в комнате, из которой открывался прекрасный вид на море. Про нас, видимо, забыли, и мы втроем коротали несколько часов. Наступил вечер, а потом и ранний рассвет, я увидела на рейде, на фоне восходящего солнца, военную эскадру, к которой шел катер. Тут-то я поняла, что мы остались во дворце без родителей».

Людмилу и мальчиков вскоре отправили обратно в Муха- латку, а Косыгины действительно ушли с эскадрой и вернулись на дачу через день или два. У Клавдии Андреевны это была первая и, скорее всего, единственная встреча со Сталиным. Надо отдать ей должное: держалась она с большим достоинством и сумела заинтересовать Иосифа Виссарионовича. По горячим следам свидетельства отца и матери об этой встрече записала дочь, а позже — академик Ойзерман. Перечитывая их воспоминания, можно подробно реконструировать свидание в Ливадии.

У Сталина и его гостей было общее прошлое: Сибирь. Хозяин вспоминал о своем побеге из Туруханской ссылки, а Клавдия Андреевна и Алексей Николаевич — о своей жизни в Сибири, в Новосибирске и Киренске в 1924–1930 годах. Сталин тоже побывал в Сибири в самом конце двадцатых, с продразверсткой; вполне возможно, вспомнил Новосибирск, Омск, Барнаул…