Бертил Торекуль - Сага об ИКЕА Страница 38

Вот что значат дружеские объятия – они действуют живительно, согревают сердце и часто помогают в бизнесе!

Одобрение из уст Ингвара может свернуть горы, а его недовольство – бросить тень на самые лучшие предложения. Именно поэтому каждый человек в этой крупнейшей компании задает себе вопрос: «Что случится, когда Ингвара не будет рядом?»

Чаще всего этот вопрос задает сам Ингвар.

Ошибки молодости

Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай.

История нацистского и фашистского прошлого Ингвара Кампрада является примером того, какой сложной и неоднозначной может быть жизнь человека, когда ее начинают изучать пласт за пластом.

Средства массовой информации раскрыли эту неприятную историю всему миру. Было задето достоинство, подорвано доверие, потеряны друзья, исчезли симпатии. Даже легенды бывают уязвимыми.

Эта история сотрясла империю, проверив всю ее структуру на прочность. Это была история выживания и редкостной сентиментальности, корни которой заложены в культуре человека, культуре, которая складывалась в течение многих лет. В результате стараний «доброжелателей» и руководитель, и компания получили вторую жизнь.

Итак, это история о «грехах молодости» Ингвара Кампрада. Это рассказ об ИКЕА, ее концепции и основателе.

Дважды, в 1994 и 1998 годах, Ингвар Кампрад столкнулся с тем, что в наши дни ни один известный человек не может избежать своего прошлого. Ему было шестьдесят четыре года, когда осенью 1994-го обнаружились его прошлые связи с нацистским неошведским движением. Тридцать семь тысяч сотрудников и миллионы покупателей потребовали объяснений после появления разоблачительных статей в Expressen, крупнейшей шведской газете того времени.

Все началось 21 октября 1994 года с достаточно напряженного телефонного разговора между Пелле Тагессоном, журналистом Expressen, и Стаффаном Епссоном, руководителем офиса в Хумлебеке. Тагессон попросил Епссона устроить ему интервью с Кампрадом, не раскрывая причин, по которым ему было это нужно. Журналист сказал только, что это очень важно. «Если я не буду знать, о чем вы собираетесь с ним говорить, то не смогу ничего организовать», – сказал Епссон и повесил трубку. Секундой позже Тагессон перезвонил и объяснил, что ему нужно. «Думаю, если я скажу: «Энгдал», – то этого будет достаточно», – сказал журналист, и Епссон тут же все понял.

В Национальном архиве Швеции хранились документы, которые в 1994 году были преданы огласке. Эти документы свидетельствовали о том, что Кампрад входил в близкий круг Пера Энгдала, главы неошведского движения, близкого к фашистскому. В недавно появившейся книге о нацизме в Скандинавии, основанной на этих документах, фигурировало имя Кампрада.

Это стало настоящим ударом для главы ИКЕА, и в последующие шесть недель Стаффан Епссон, будучи ближайшим помощником Кампрада, был вынужден отложить все текущие дела.

Следует заметить, что он не был застигнут врасплох.

Он помнил, как однажды, поздней осенью 1990 года, после возвращения из путешествия по Германии, он, Ингвар и еще один их коллега, Леннарт Экмарк, направились в бар, чтобы выпить пива. Они восхищенно обсуждали новую антифашистскую книгу Вильгельма Муберга.

И тогда Ингвар вдруг сравнил прошлое увлечение Экмарка идеями маоистов в 1960-е со своим собственным интересом к нацистскому движению и Перу Энгдалу в 1940-е.

Кем был Энгдал, который не так давно скончался в возрасте восьмидесяти пяти лет? Все сходятся на том, что это был невероятно талантливый и образованный человек, чья идеология, к сожалению, получила неправильное направление. Он написал множество книг и статей, занимался изданием речей Гитлера, а также оставил после себя большое количество стихов.

Энгдал был участником шведской фашистской организации и некоторое время принадлежал к прогерманскому движению, которое называло себя Шведской Оппозицией. Его собственная партия, неошведское движение, основывалась на смеси корпоративных идей и мечте о единой и очищенной Европе, управляемой немцами. В программе Шведской Оппозиции, к примеру, обсуждалась возможность собрать всех евреев в специальную организацию в ожидании «общеевропейского решения». Энгдал оставался убежденным фашистом до конца своих дней.

Именно этот человек в 1942 году завладел помыслами молодого Кампрада.

Так что звонок Пелле Тагессона не стал неожиданностью для Стаффана Епссона. Он уже знал эту историю, что называется, из первых уст и понимал, что это бомба замедленного действия. Кампрад сам, возможно, боялся воспоминаний о Второй мировой войне и, будучи главой крупной компании, рисковал довольно многим, когда всплыли его связи с Энгдалом. Близкие друзья предостерегали его от разговоров на эту тему. Возможно, тогда в Золингене он рассказал об ошибке своей молодости, чтобы искупить вину за прошлые взгляды.

Теперь мы знаем, что Кампрад мог углубиться гораздо дальше в историю, чем это сделала Expressen, хотя тогда, в 1994-м, он был не способен все это вспомнить. Все началось в детстве на ферме, в объятиях его любимой бабушки, а также под влиянием его отца Феодора, который был ярым антисемитом. Ингвар помнит, как отец рассказывал о том, как евреи, владевшие обменными конторами в Хермании после Первой мировой войны, обдирали простых людей. Феодор был убежден, что еврей-адвокат слишком дешево продал их семейную собственность и обокрал их семью.

Феодор и Берта Кампрад часто играли в бридж со школьным учителем Ингвара Рудольфом Мальмквистом и его женой Эллен. Они много говорили о Германии (Феодор был за нее, а Рудольф против), и Ингвар слушал их разговоры.

Бабушка Ингвара показывала ему прекрасно иллюстрированный журнал Signal, который издавало министерство пропаганды Геббельса. Рассказы о Германии и «дяде Гитлере», который столько сделал для родственников его бабушки, произвели сильное впечатление на юношу.

В почтовом ящике всегда было много рекламных листовок от различных прогерманских групп, и однажды Ингвар вступил в одну из них. Вот что он говорит:

Я написал, чтобы мне прислали еще, так как я вообще любил все, что бесплатно. В еженедельной газете шведской фермерской ассоциации, которая имела такое же значение в деревне, как когда-то «Правда» в Кремле, я нашел рекламные купоны, по которым можно было заказать бесплатные каталоги. В ответ я получил целую кипу литературы, из которой узнал о так называемых линдхоль-мераж, наиболее экстремальной нацистской группе в Швеции, и их газете «Шведский национал-социалист». Я не помню, но вполне возможно, что через какое-то время вступил в их юношескую организацию, шведский аналог гитлерюгенда. Я действительно восхищался ими обоими, и Гитлером, и Линдхольмом.