Яков Нерсесов - Русские генералы 1812 года Страница 38

После смерти императора Александра I началось междуцарствие. По закону престол должен был получить цесаревич Константин Павлович, давний покровитель Милорадовича, а в тот момент наместник императора в Царстве Польском. Но Константин уже несколько лет как развелся с супругой, немецкой принцессой, и женился на польской дворянке католичке Иоанне Грудзинской (в замужестве княгиня Лович). Таким образом, Константин трижды нарушил закон о престолонаследии, введенный Павлом I: был разведен, сочетался браком с «иноверкой» и с женщиной, не принадлежавшей ни к одному владетельному дому Европы. Чтобы получить право на счастливую семейную жизнь (а Константин и Лович действительно любили друг друга), ему пришлось отречься от права наследования. Он сделал это в письменной форме, но текст заявления не был обнародован Александром I. Император назначил наследником своего второго брата – Николая. Бумаги, касавшиеся этого вопроса, находились в запечатанном виде в Государственном совете и в Успенском соборе Московского Кремля, когда Александр I отправился в свое последнее путешествие в Таганрог. На юге император умер, так и не успев предать гласности свою последнюю волю. Находившийся в Петербурге великий князь Николай назначил присягу своему старшему брату – Константину.

Будучи близок к великому князю Константину Павловичу еще со времен Итальянского и Швейцарских походов, Милорадович предпочел его Николаю. Милорадович уверял Николая, что он не ручается за спокойствие столицы, если будет объявлена присяга последнему: «Ваше высочество, гвардия вас не любит». Михаил Андреевич полагал, что у кого «60 ООО штыков в кармане», тот и решает судьбу короны. Но уже дворцовые гренадеры, услышав от него требование присягнуть Константину, отказали, заявив, что ничего не слышали о болезни государя Александра Павловича. Понадобилось личное вмешательство великого князя, чтобы те подчинились и все-таки присягнули. Считается, что по требованию Милорадовича, пугавшего сановников беспорядками в столице, великий князь написал письмо московскому архиепископу Филарету с запретом вскрывать бумаги, находившиеся в Успенском соборе. Была угроза, что Петербург присягнет одному государю, а Москва – другому.

Карта Милорадовича оказалась бита самим Константином: прекрасно помня, как гвардия расправилась с Павлом I, претендент наотрез отказался от принесенной присяги. «Меня задушат, как задушили отца!» – говорил Константин. Отказ прибыть в Петербург и публично заявить о своем отречении объяснялся еще и тем, что Константин знал о заговоре декабристов и предоставлял брату самому справиться с мятежниками.

Понадобилась переприсяга Николаю I. Этой ситуацией воспользовались декабристы, чье восстание 14 декабря обернулось для генерал-губернатора бедой. Милорадович явно не симпатизировал Николаю, и, возможно, именно поэтому он не предпринял энергичных мер по прекращению восстания на Сенатской площади. А ведь по долгу службу он должен был отреагировать не только адекватно, но и мгновенно. Прибыв 14 декабря в Конногвардейский полк, шефом которого являлся Константин, Милорадович не захотел вести его против восставших, жалея солдатскую кровь. «Пойду сам», – сказал он и при полном параде поскакал на Сенатскую площадь просить солдат одуматься. Там он, приподнявшись на стременах и достав золотую шпагу, обратился к солдатам: «Скажите, кто из вас был со мной под Лютценом, Бауденом, Кульмом?» На площади воцарилась тишина. «Слава богу, – воскликнул Милорадович, – здесь нет ни одного русского солдата! » В рядах восставших наметилось замешательство. Казалось, боевому генералу удастся вернуть выведенные на Сенатскую площадь войска в казармы.

Михаил Андреевич счастливо избежал ранения в шести крупных походах, в более чем 50 сражениях, боях и стычках, но в тот роковой день на Сенатской площади судьба перестала хранить генерала. По одной из версий, опасаясь, что призывы генерал-губернатора сорвут планы мятежников, корнет Е. П. Оболенский попытался отогнать штыком лошадь Милорадовича, но случайно ранил его в ногу, а отставной поручик П. Г. Каховский в этот момент выстрелил генералу в левый бок. Пуля пробила легкое и застряла в груди. По другой версии, сначала Михаила Андреевича ранила пуля Каховского, а потом в возникшей суматохе падающего Милорадовича еще ударили штыком. В любом случае, смертельно раненный генерал-губернатор уже опрокинулся из седла назад. В любом случае, Милорадовича убили «выстрелом в спину». Увидев, что случилось непоправимое, солдаты потеряли строй и начали шарахаться в стороны.

Кстати, когда раненого Милорадовича уносили с Сенатской площади, то в сумятице у него украли не только часы и подаренное вдовствующей императрицей кольцо, но и… ордена с его парадного мундира. Список наград Милорадовича выделял его даже среди не обделенных наградами братьев по оружию. 12 российских орденов: Св. Анны 1-й степени с алмазами (1799 г.), Св. Иоанна Иерусалимского 2-й степени (1799 г.) и алмазные знаки к нему (1799 г.), Св. Александра Невского (1799 г.) с алмазами (1812 г.), Св. Георгия 3-й степени (1806 г.) и 2-й степени (1812 г.), Св. Владимира 1-й степени (1812 г.) и 2-й степени (1807 г.), Св. Андрея Первозванного (1813 г.) и алмазные знаки к нему (1821 г.). Семь иностранных наград: австрийские орден Леопольда 1-й степени (1813 г.) и Военный орден Марии Терезии 2-й степени (1814 г.), прусские орден Черного Орла (1814 г.), и орден Красного Орла (1814 г.), баварский Военный орден Максимилиана Иосифа 1-й степени (1814 г.), баденский орден Верности 1-й степени (1814 г.), сардинский орден Св. Маврикия и Лазаря 1-й степени (1799 г.). А также золотая шпага «За спасение Бухареста» с алмазами (1807 г.), золотая шпага «За храбрость» с алмазами (1807 г.), Кульмский крест, или знак отличия прусского Военного ордена Железного Креста (1816 г.), золотая шпага «За храбрость» с лаврами (1813 г.).

Обстоятельства смерти Михаила Андреевича весьма туманны и, точно так же как обстоятельства смертельного ранения, сразу же обросли легендами и домыслами. Так, якобы посетивший умиравшего Милорадовича перед самой кончиной новоиспеченный российский император Николай I, выходя, саркастически бросил своим свитским: «Он сам во всем виноват!» Это неправда. Николай Павлович написал Милорадовичу прощальную записку, но сам у него не был: сразу же после восстания в Зимний дворец стали привозить арестованных декабристов. Шпага Милорадовича всегда хранилась в кабинете Николая I как символ до конца исполненного долга. Героя стольких походов и битв, как и его легендарных визави Иоахима Мюрата и Мишеля Нея, убили не на поле боя! Знаменитых наполеоновских маршалов за 10 лет до этого расстреляли расстрельные команды, а русского генерала – свой же соотечественник. Рассказывали также, что Пестель, Муравьев-Апостол, Бестужев и Рылеев обнялись перед казнью, но не подали руки… Каховскому. Это тоже легенда. Справедливо другое: Каховский не принадлежал к руководителям заговора. Не случись ему убить Милорадовича, его не ожидал бы эшафот.