Элен Фисэль - Жизнь Марии Медичи Страница 38

По совету герцога Людовик вернул старых министров: Николя Брюлара де Сийери, Николя де Вильруа, Пьера де Жаннена и других.

Со временем герцог де Люинь стал обладателем самых высоких титулов Франции и даже вознамерился породниться с Людовиком, женившись на его сводной сестре – Екатерине-Генриетте, незаконной дочери Генриха IV и Габриэль д’Эстре, родившейся в 1596 году. Но этот дерзкий брак все-таки не состоялся, и фавориту в 1617 году пришлось довольствоваться другой женой, которая впоследствии стала весьма известной особой. Речь идет о изумительно красивой и авантюрной по натуре Марии де Роган де Монбазон, дочери герцога де Монбазона, владевшего огромными землями в Бретани и Анжу.

После смерти герцога де Люиня в 1621 году король вышлет ее из Парижа, но через некоторое время Мария вернется, выйдя замуж за Клода Лотарингского, герцога де Шеврёз. Став главной фрейлиной и ближайшей подругой Анны Австрийской, она отдаст много сил борьбе против короля и кардинала де Ришельё. По сути, она была одной из центральных фигур в водовороте придворных интриг Франции первой половины XVII века.

Глава XVI

Война между матерью и сыном

Она страстная натура, во всех отношениях легковерная и наивная; эмоции она мешает с серьезными планами: она либо любит, либо ненавидит. И недалек день, когда она возненавидит того, кого так любила и кто предаст ее159.

В феврале 1619 года Мария Медичи совершила побег из Блуа. План побега был задуман одним из ее сторонников, герцогом д’Эперноном.

В начале феврале герцог д’Эпернон покинул город Мец, где жил в изгнании, и направился на юго-запад страны, в сторону Ангулема. В Ангулеме он собрал войска, которые повел к Лошу, защищенной крепости в шестидесяти километрах от Блуа.

В Блуа один из людей д’Эпернона приставил с дороги к стене замка лестницу и сумел пробраться в покои королевы-матери, которые находились примерно в сорока метрах от земли.

Ночь с 21 на 22 февраля была мрачная и холодная. В комнатах и коридорах замка было темно, и охрана безмятежно спала. В покоях Марии Медичи царил такой же непроглядный мрак, как и во всем замке.

– Не будем терять времени! – прошептал посланец герцога.

Тучная королева-мать с его помощью кое-как выбралась из окна, спустилась по лестнице на вал, но не смогла заставить себя ступить на вторую лестницу, которая показалась ей шаткой. Тогда с помощью веревок, прикрепленных к плащу, наскоро было сооружено что-то вроде люльки. Марию усадили в нее и осторожно спустили вниз. В сопровождении двух людей д’Эпернона она преодолела несколько сотен метров до моста через Луару. По пути им встретились солдаты короля, но они приняли Марию за обыкновенную проститутку с парой подвыпивших клиентов. За рекой беглянку ждал герцог д’Эпернон, сто пятьдесят всадников которого стоили целого полка королевских телохранителей.

Естественно, герцог д’Эпернон действовал не один. Его поддержал ряд видных дворян, недовольных возвышением герцога де Люиня. Среди них назовем герцога де Лонгвилля, готового поднять восстание в Нормандии, и герцога де Тремуйя из Бретани.

Почувствовав поддержку верных ей людей, Мария быстро собрала армию и двинулась на Париж. Так началась первая война между матерью и сыном, которую различные историки называют и «нелепым военным противостоянием», и «необычным столкновением», и «странным конфликтом», поразившим множество «благочестивых и добрых французов», как католиков, так и протестантов.

Но продвижения на Париж не получилось, ибо силы Медичи «оказались ничем по сравнению с королевской армией»160.

Армия мятежников остановилась, затем развернулась на юго-запад и в течение целого года находилась сначала в Ангулеме, а потом в Анже, откуда Мария и ее сторонники призывали всех французов «повлиять на короля», чтобы тот изгнал герцога де Люиня и прекратил начатые им преобразования в стране.

Королевский двор, находившийся в Сен-Жермене, пришел в панику. С одной стороны, «гранды» (так называли мятежных представителей высшего дворянства) могли довести дело до гражданской войны; с другой – гугеноты тоже могли поднять восстание; к тому же поддержать опальную королеву могла Испания. Наконец, и это было бы самым страшным, могли реализоваться все указанные факторы.

Но… де Люинь посоветовал королю привлечь к разрешению конфликта Армана Жана дю Плесси.

Двадцать седьмого марта 1619 года состоялась примечательная встреча епископа с королевой. Ранее у нее уже побывали граф Филипп де Бетюн и ученый-богослов Пьер де Берюль. Перед ними стояла задача всеми правдами и неправдами отдалить Марию от герцога д’Эпернона, но очернить герцога в ее глазах не получилось. Мария написала несколько писем своему сыну, в которых оправдывала свой побег и излагала собственные взгляды на управление государством. При дворе, тем не менее, продолжали рассматривать ее бегство из Блуа как похищение, совершенное «проклятым д’Эперноном».

Окружение королевы смотрело на прибывшего епископа с нескрываемым подозрением. Они-то не покинули Марию в Блуа и вынуждены были сносить все унижения; понятно, что дю Плесси был для них «изменником», «человеком де Люиня», «представителем противоположного лагеря». Однако (и в этом следует отдать ему должное) епископ умел дипломатично «не замечать» косые взгляды.

При поддержке красноречивого Пьера де Берюля дю Плесси быстро достиг соглашения, которое не лишало королеву-мать надежды со временем вернуться в Париж.

Соглашение, фактически мирный договор, было подписано в Ангулеме. Заметим, что речь шла не об отступлении короля, чья армия уже стояла в нескольких километрах от города, убежища Марии Медичи, а лишь о желании сына примириться с матерью. Хитроумный дю Плесси выполнил свою миссию блестяще, да так, что обе стороны остались довольны, думая, что он отстаивает именно их позиции. В благодарность за эффективное посредничество король позволил матери сделать Армана Жана дю Плесси своим канцлером, а та с готовностью вновь приблизила к себе человека, которого еще совсем недавно все в ее окружении называли «гнусным шпионом».

Позже это соглашение было широко представлено в качестве триумфа епископа. В самом деле, по нему Мария получила право на так называемые «места безопасности»: города Анже, Шинон и Пон-де-Се, которые имели стратегическое значение благодаря мостам через Луару (правда, ей пришлось отказаться от Нормандии). Конечно, было бы лучше, если бы ей отдали крупный город Нант, в устье Луары, но договориться об этом не получилось. «Спаситель» Марии герцог д’Эпернон был восстановлен во всех правах.