Борис Евгеньев - Радищев Страница 38

Екатерина ужасалась и негодовала, видя грозные события во Франции. Во что превратился такой блестящий XVIII век, который, по ее словам, «еще так недавно хвалился, что он — самый мягкий, самый просвещенный из веков и который породил свирепые души среди города, самого знаменитого, какой только был известен. Фу, ужасные люди!..»

Для «обуздания революции» и для блокады Франции в Северное море была отправлена эскадра под командованием адмирала Чичагова.

И вот в обстановке все нарастающей тревоги, все увеличивающегося злобного страха вдруг в руках Екатерины оказалась книга — русская книга! — призывавшая народ к возмущению, грозившая царям плахой!..

В дневнике Храповицкого снова появились записи о «Путешествии из Петербурга в Москву»:

«2 июля 1790 г. Продолжают писать примечания на книгу Радищева, а он, сказывают, препоручен Шешковскому и сидит в крепости…»

Так оно и было: виновник гнева и страха императрицы, Александр Радищев, сидел за толстыми стенами Петропавловской крепости.

Радищева арестовали 30 июня в его загородном доме, на так называемой «Фридрихсовой даче». В этом зеленом местечке на Петровском острове, в окружении рощ и перелесков, он жил со всей своей семьей летом 1790 года.

Всего за месяц до своего ареста он принимал деятельное участие в организации отряда гражданского ополчения для защиты Петербурга от нашествия шведов: шла русско-шведская война.

Война вплотную придвинулась к Петербургу, в городе была слышна орудийная пальба сражающихся флотов.

4 мая у Фридрихсгамна шведские гребные суда оттеснили русскую флотилию к Выборгу. Шведы продолжали наступать, создавалась непосредственная угроза Петербургу.

По свидетельству сына Радищева, в то самое время, когда Петербург был приведен в трепет угрозами шведского короля Густава III, намеревавшегося прийти обедать в Петербург, а ужинать — в Москву, Радищев имел намерение собрать охотников и вооружить их для защиты города.

Городская дума, по инициативе Радищева, решила организовать «городовую команду» из 200 человек, снабдив ее потребной амуницией, и содержать ее на общественном жаловании.

Екатерина в первое время благосклонно отнеслась к этому проявлению «истинного усердия градского общества к благу и пользе отечества».

В литературе о Радищеве высказывались предположения, что, участвуя в организации добровольческой «городской команды», в которую записывали даже беглых крестьян, Радищев пытался подготовить силы для вооруженного восстания народа. Бесспорным остается тот факт, что патриот Радищев в тяжелую для родины минуту старался организовать общественные силы.

Сверх того, Радищев был занят в это время и другим делом. По свидетельству одного из его сыновей, Екатерина, знавшая о честности и бескорыстии Радищева, «удостоила» его важным поручением: «при начале войны с Швецией ему было поручено арестовать и описать все шведские купеческие корабли и сделать обыск всех запрещенных товаров во всех петербургских лавках и магазинах…

«Горе-богатырь», как назвала Екатерина шведского короля в своей комедии, сочиненной и разыгранной в Эрмитаже во время войны, оказался слаб для осуществления своих хвастливых намерений. Швеция первая не выдержала тяжести войны и стала искать мира.

Судя по всему, Радищев в наиболее трудные дни войны был занят не только выполнением поручения Екатерины, но и напряженной общественно-патриотической деятельностью.

И все же он не оставил и своего основного дела — заботы о том, чтобы его книга «Путешествие из Петербурга в Москву» увидела свет. Именно в эти дни книга появилась в продаже в книжной лавке Зотова.

Полицейский офицер, арестовавший Радищева, отвез его в Петербург, прямо к графу Брюсу. Вскоре туда же явился какой-то человек и сказал, что он послан Шешковским…

В тот же день, 30 июня, в 9 часов пополудни, Радищев был доставлен к петербургскому обер-коменданту генерал-майору А. Г. Чернышеву, и заключен в Петропавловскую крепость.

Неделей позднее, 7 июля, Храповицкий сделал такую запись в своем дневнике:

«Примечания на книгу Радищева посланы к Шешковскому. Сказывать изволили, что он бунтовщик, хуже Пугачева, показав мне, что в конце хвалит он Франклина[92], как зачинщика, и себя таким же представляет. Говорено с жаром и чувствительностию…»

Петропавловская крепость

Екатерина с «жаром» расправлялась со всем, что имело отношение к Радищеву.

Так было закрыто и «Общество друзей словесных наук», в котором, как говорилось выше, Радищев играл руководящую роль.

Один из членов общества, молодой офицер Сергей Алексеевич Тучков, участвовавший в войне со шведами, в 1790 году вернулся в Петербург. Он тотчас же отправился на очередное собрание общества, но оно оказалось, к его удивлению, закрытым.

Сохранился об этом рассказ Тучкова, который стоит привести.

«Приехав в дом, — пишет Тучков, — где собирались мои сочлены, нашел оный пуст, и дворник объявил мне, что он не знает почему, однако, давно уже как запрещено от полиции этим господам собираться. Во Франции началась уже тогда революция, и дух вольности начал проникать в Россию, а потому не только все иллюминатские, мартинистские и масонские собрания, но даже и собрания любителей словесности были запрещены… Некто г. Радищев, член общества нашего, написал одно небольшое сочинение под названием «Беседа о том, что есть сын Отечества или истинный патриот», и хотел поместить в нашем журнале. Члены хотя одобрили оное, но не надеялись, чтобы цензура пропустила сочинение, написанное с такой вольностью духа. Г. Радищев взял на себя отвезти все издание того месяца к цензору и успел в том, что сочинение его вместе с другими было позволено для напечатания. В то же время издал он и напечатал без цензуры в собственной типографии небольшую книгу его сочинения под названием «Езда из Петербурга в Москву», в которой с великой вольностью, в сильных выражениях писал он противу деспотизма… Полиция скоро открыла сочинителя оной. Он был взят и отвезен в Тайную канцелярию, которая в царствование Екатерины II самыми жестокими пытками действовала во всей силе. Некто Шешковский, человек, облеченный в генеральское достоинство, самый хладнокровный мучитель, был начальником оной. Радищев, выдержав там многие пристрастные во просы, был сослан, наконец, в Сибирь… Императрица велела подать себе все списки членов как тайных, так и вольных ученых собраний, в том числе представлен был список и нашею собрания. По разным видам и обстоятельствам, большая часть членов лишены были своих должностей и велено было им выехать из Петербурга…» [93]