Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа Страница 39

По переписи января 1939 г. в СССР было 3 020 000 евреев. Причем 40 % из них составляли служащие, к категории интеллигенции отнесли 364 тыс. чел. 106 тысяч — инженерно-технических работников (14 %); 139 тысяч — руководителей различного уровня (70 %), 39 тысяч врачей (27 %), 38 тысяч учителей (более 3 %), более 6,5 тыс. писателей, журналистов и редакторов, более 5 тыс. актеров и режиссеров, более 6 тыс. музыкантов, менее 3 тыс. художников и скульпторов, более 5 тыс. юристов.

Таким образом, судя по этим цифрам, еврейское население с 1926 г. значительно выросло с более чем двух до трех миллионов. В той же столице евреев по переписи 1926 г. — 131 тыс., в 1933 г. — 226,5 тыс., в 1939 г. — 250 тыс. А значит, не мог тов. Сталин осудить и уничтожить из 1 300 949 — 90 % лиц еврейской национальности.

А.И. Солженицын пишет, что «если к 1939 году евреи по численности стояли на седьмом месте среди народов СССР — то после присоединения всех западных областей стали четвертым народом СССР, после трех славянских». Обратимся к справке о составе заключенных, содержащихся в ИТЛ НКВД на 1 января 1939 г.: русские — 810 647, украинцы— 182 536, белорусы 43 726, татары — 24 301, узбеки— 23 855 и только потом идут евреи— 19 262 (6 место). Следовательно, тов. Сталин мог осудить и уничтожить в таком процентном соотношении прежде всего русскую нацию. И если бы в документе, который опубликовал писатель В. Карпов, вместо 90 % было указано хотя бы 9 %, то он бы выглядел правдоподобнее. А так получается, что в репрессиях пострадали одни евреи.

Это было в начале мая 1941 г., когда стояла совсем уже летняя погода. Виктор Семенович собирался в Главное управление милиции. У дома № 2, что по улице Дзержинского, его уже часа два как ожидал «Паккард», приписанный к автобазе № 1. Когда он выходил из подъезда центрального здания, направляясь к машине, то абсолютно неожиданно нос к носу столкнулся с бывшим сослуживцем по ГУЛАГу — Игорем Сорокиным.

— Привет, Сорокин, — улыбаясь, сказал Абакумов и протянул руку.

— Здравствуйте, Виктор Семенович, — испуганно ответил Сорокин и чуть не сморщился от крепкого рукопожатия.

— Что ж ты, Игорь, со мной уже на «вы» перешел. Давно ли не виделись?

— Да нет, Виктор Семенович. То было тогда. А теперь вы вон как взлетели. А я всего-навсего старший лейтенант.

— Но голова-то у меня не закружилась, — перебил его Абакумов. — Наслышан, небось?

— А то как же, Виктор Семенович. Об этом говорят все, кто вас знает. Ведь вон как в жизни бывает. И четыре года не прошло, а вы уже заместитель наркома. А я то вас только опером знал.

— Ладно, Игорь, не будем эту тему развивать. И хоть я сегодня немного занят, давай вместе пообедаем. Не возражаешь?

— С вами, конечно, нет! — ответил Сорокин.

— Ну, тогда поехали.

Уже в машине Сорокин поинтересовался:

— А куда мы едем?

— Я тебя приглашаю в «Националь».

Виктор Семенович не особенно жаловал это знаменитое московское заведение хотя бы потому, что сюда обычно стекались люди искусства, иностранные дипломаты и журналисты. Все эти категории если и не раздражали старшего майора ГБ, то, по крайней мере, не особо были ему симпатичны. Но сегодня по какой-то неведомой никому причине он решил посетить именно «Националь».

В огромной зале офицеры НКВД смогли устроиться так, чтобы им никто не мешал. Для начала они попробовали отменного борща, а на второе заказали шашлык.

Абакумов быстрым движением налил в рюмки водку из графина и провозгласил тост:

— За встречу!

Эффектно чокаясь со своим бывшим сослуживцем, он добавил:

— Один на один все же обращайся ко мне на ты.

— Хорошо, Виктор, — ответил тот улыбаясь.

— Вот так будет лучше.

Выпили они немного, всего по две рюмки, когда официант подал шашлыки.

— Скажи, Виктор, а ты веришь во врагов народа? — неожиданно спросил Сорокин. Абакумов удивленно посмотрел на товарища и неохотно ответил:

— Ну, как тебе сказать, Игорь, — тут он резко замолчал, видимо, обдумывая свой ответ. — Вопрос, конечно, интересный. Но не наше дело думать об этом. Иначе на хрена мы носим форму НКВД. Вот я тебе такой пример приведу. В 1938 г. арестовали начальника Ростовского управления милиции Фокина по личному распоряжению Ежова. Почему? В двадцать девятом он был начальником паспортного отдела Главного управления милиции и получил задание сопровождать Троцкого из Алма-Аты до Константинополя. Перед Константинополем Троцкий вручил Фокину письмо и попросил передать своему начальству. Фокин, вернувшись в Москву, как и положено, сдал этот документ руководству, но перед этим снял копию для себя и хранил ее дома. Ну, хранил и хранил. Так нет же, однажды, то ли по пьянке, то ли еще почему, взял да и рассказал о содержании письма своему сослуживцу, а тот доложил по команде.

Спрашивается, какого черта эта сволочь хранила письмо Троцкого? Ну, скажи мне Игорь, зачем оно было нужно?

— Не знаю.

— Не знаешь? — Абакумов пристально посмотрел на Сорокина. — А я знаю. Наверное, думал, что Троцкий еще вернется и это письмо пригодится при раздаче должностей. Так кто он после этого?

— Враг народа!

— Вот и я думаю, что враг.

В мае 1941 г. ЦК ВКП(б) и СНКСССР приняли постановление «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента». В связи с чем в Литву было решено откомандировать наркома госбезопасности СССР Меркулова, в Латвию заместителя наркома государственной безопасности СССР тов. Серова и в Эстонию заместителя наркома внутренних дел СССР Абакумова для проведения операции.

НКГБ и НКВД в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР должны были, во-первых, арестовать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5-ти до 8-ми лет (а после отбытия наказания сослать на поселение в отдаленные местности Советского Союза сроком на 20 лет) активных членов контрреволюционных партий и участников антисоветских националистических белогвардейских организаций, бывших охранников, жандармов, руководящий состав бывших полицейских и тюремщиков, а также рядовых полицейских и тюремщиков; бывших крупных помещиков, фабрикантов и крупных чиновников бывшего госаппарата трех государств; бывших офицеров польской, литовской, латвийской, эстонской и белой армий; уголовных элементов. Во-вторых, арестовать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы СССР на 20 лет членов семей активных членов контрреволюционных партий, бывших жандармов, помещиков, чиновников, офицеров и т. д. А также членов семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых перешли на нелегальное положение; членов семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых осуждены к ВМН; лиц, прибывших из Германии в порядке репарации, а также немцев, записавшихся на репарацию в Германию и отказавшихся выехать.