Георгий Голубев - В паре с сотым Страница 39

Итак, улетел Александр Иванович. А дня через два-три возвратился. Помню, все мы находились на аэродроме, готовились к полетам. Смотрим, идет на небольшой высоте По-2, сделал круг и пошел на посадку. Глаз у летчиков наметан: а что это за пассажир во второй кабине?..

Не успел я, как говорится, оценить обстановку, как Виктор Жердев с улыбкой кричит мне:

- Придется тебе, Георгий, нынче переселяться! Третий - лишний!

Ребята засмеялись. Засмеялся и я:

- Что ж, переселяться, так переселяться! Кому-то из вас придется потесниться.

А самолет уже подрулил к стоянке. Как только винт замер, к машине отовсюду поспешили все, кто был поблизости. Поняли, что к чему. Клубов, Жердев, Трофимов, Сухов, Еремин и другие хором поздравляют молодоженов. Те смущенно улыбаются, благодарят за оказанную им теплую встречу.

Прошло уже больше месяца, как мы в Черниговке. Полк живет все той же напряженной подготовкой к грядущим схваткам. Идут занятия в классах, отрабатывается боевое мастерство в небе. Мы уже знаем, как следует бороться с различными типами самолетов, отработали штурманскую подготовку с применением радиопеленгаторов, групповую слетанность в боевых порядках пары, звена и эскадрильи.

В дни полетов все эти элементы мы отрабатывали в комплексе. Ходили парами и звеньями по маршруту, затем, подходя к аэродрому, с разрешения руководителя полетов, снижались до бреющего, выскакивали на полигон, делали "горку" и атаковали наземные цели. Как правило, это были бочки из-под бензина, наполненные песком, пропитанным горючим. Попадешь - "смесь" загорится, и результат атаки летчику виден. После этого на бреющем полете уходили от цели и шли на посадку.

В один из таких дней, когда после выполнения полетного задания наша четверка возвратилась на аэродром, техник сказал А. И. Покрышкину:

- Вас вызывает командир дивизии.

Мы переглянулись: полковник Дзусов просто так не позовет!

Стало грустно на душе: уехал в Москву на учебу наш комиссар подполковник Погребной. Близкие друзья - Клубов, Жердев, Сухов, Руденко, Олефиренко, Старчиков сейчас в Баку, получают новые самолеты. А тут и Александра Ивановича явно забирают куда-то. И ребята повесили носы.

Вечером я зашел в знакомый домик. Александр Иванович и Маша уже собирались к отъезду. Да и долго ли было . собраться. Шинели на себя - и сборы готовы. Разговор у нас как-то не клеился. Чувствовалось, что Александр Иванович тоже переживает, нервничает.

Всю почти ночь я не спал: как-то оно будет дальше? Уж очень я привык к А. И. Покрышкину, привязался к нему, изучил его боевой "почерк", научился молниеносно реагировать на его действия, "угадывать его мысли".

Вскоре меня вместе с командиром 100-го авиаполка подполковником Лукьяновым вызвал начподив полковник Мачнев и сообщил, что надо поехать к шефам, в Мариуполь. Дело в том, что 9-я гвардейская истребительная авиадивизия получила почетное наименование Мариупольской - ее личный состав отличился в жарких боях за освобождение Приазовья, вел успешные боевые действия за Таганрог и Бердянск. Имена бесстрашных асов Н. Трофимова, А. Федорова, П. Еремина, И. Руденко, братьев Глинка, К. Лавицкого, Г. Комелькова, А. Закалюка, И. Бабана и других были широко известны в соединении.

Став "мариупольцами", мы, естественно, почувствовали себя земляками жителей этого славного города-труженика.

Теперь, будучи с Лукьяновым посланцами соединения, мы испытывали и гордость за оказанное нам доверие, и ответственность за миссию, которой удостоили нас. Ехали;

на поездах "от станции до станции" - в теплушках, набитых солдатами, в пассажирских вагонах, вместе с ранеными, а то и прямо на открытых платформах. Порой холод пробирал до костей, но чем ближе был Мариуполь, тем теплее становилось на душе. И вот на третьи сутки мы достигли цели. Пошли сразу же в горком партии. Первый секретарь тепло принял нас, внимательно выслушал, пригласил секретаря райкома комсомола, работников аппарата - и сообща обсудили вопрос об организации встреч. Мы побывали у рабочих заводов имени Ильича и "Азовсталь", рыбкомбината, в местных учебных заведениях. Выступили также по радио. О чем рассказывали? Конечно же, о том, что больше всего интересовало наших "земляков": о том, как воевали за Мариуполь, кто отличился, как готовимся к новым боям.

Мы видели тысячи обращенных на нас глаз. Мы ощущали тепло любви, которую народ питает к своей армии, мы чувствовали в рукопожатиях силу крепких рабочих ладоней, кующих металл для Победы.

Мы видели, как население под руководством партийной и комсомольской организаций восстанавливало разрушенные врагом заводы, фабрики, школы, жилые дома.

До сих пор помню, как, приехав на "Азовсталь", я увидел взорванную фашистами доменную печь. Не рассчитал враг заряда: сделана она была добротно, и могучее тело ее после взрыва стояло накренившись. Я спросил у одного из инженеров, что теперь будут делать с этой печью.

- Как что? - ответил он. - Будем восстанавливать. Выровняем, поставим на место и запустим в работу.

В его голосе звучала уверенность.

И я поверил его словам. Я даже мысленно представил домну такой, какой она должна быть в действительности.

Идем дальше. Повсюду груды развороченного металла, разрушенные мартены. Много видел я разрушений, но то, что предстало сейчас взору, острой болью отозвалось в сердце.

Вскоре мы с Лукьяновым совершали обратный путь на перекладных - спешили к боевым друзьям. Помимо теплых слов, добрых приветов, мы везли им "сюрприз" от работников рыбокомбината - два ящика копченого рыбца. Как ни велик был соблазн полакомиться вкусно пахнущей "копчушкой", мы решили ящики не вскрывать, пока не возвратится из Москвы наш командир. Но как сохранить подарок шефов, если днем уже звенит капель? И я решился на эксперимент: зарыл ящики в глубокий снег.

Возвратившись в Черниговку, мы подробно рассказали боевым товарищам о поездке к шефам, обо всем, что видели, что слышали. Выступил я на нашем полковом партийном собрании. Одним из пунктов решения этого собрания было записано: "Организовать сбор средств в помощь мариупольцам". Личный состав собрал вскоре 90158 рублей. Деньги были переданы по назначению как бескорыстная помощь армии народу-труженику для скорейшего восстановления народного хозяйства. В этом факте наглядно отразились кровная связь и нерушимое единство армии и народа. Прочные узы дружбы крепко связали фронтовиков с мариупольцами. Война катилась на запад, и мы частенько, всматриваясь в карту, отыскивали на юге знакомое название и про себя отмечали, что расстояние до него становилось все больше и больше.

Вскоре приехал Покрышкин, да еще с хорошей вестью: остается в полку! Рады были и он, и мы. А тут - рыбец на столе. Ну, чем не праздник!