"Sex Pistols": подлинная история - Джуди Верморел Страница 39

В: Неужели?

ДТ: Да, я думаю, в этом суть. Он снова набросился на меня по телефону и высказал самые бредовые' обвинения, какие я когда-либо слышал. Кажется, он назвал меня говнюком из среднего класса и заявил, что вытащил меня — а в этом было явное противоречие — из грязной канавы, и еще прибавил, что навел обо мне справки в киношколе, и они гам утверждают, что я совершенно бесталанный. Такие вот абсурдные вещи. Все э го совершенно противоречило тому, что я о нем думал, — оказывается, его волновало мнение киношколы. Мне-то совершенно наплевать, что там мой ебаный профессор обо мне думает. Я там не был уже два года.

Ну вот, выдал он мне все это по телефону, а в офисе в это время были Джейми и София, и они буквально обалдели — не могли поверить, что такое творится, просто оглушены были. И я ужасно расстроился именно потому, что верил в наш союз и вообще в наши проекты.

Потом еще абсурд какой-то вышел с фашистами из общественной школы. Я думаю, разница небольшая между фашистами из закрытой школы и фашистами из артшколы.

И я помню ужасный разговор в монтажной на Беквик-стрит, там у нас в трущобах монтажная была. Малькольм стоял наверху лестницы и смотрел мне вслед, как я спускаюсь. Потом перегнулся через перила и заорал мне: «Ты работаешь как раб", — и эхо пошло. Я подумал: «Пошел ты на…» Представляешь, так все и было.

Я думаю, он находился под большим давлением. потому что как раз в это время умер Сид и на суде начала вскрываться вся подноготная. С Малькольмом начали происходить странные вещи. Он думал, что люди пытаются застрелить его и все такое, упаковывал свою одежду и пытался уехать. Вивьен за него очень беспокоилась. Выглядел из ряда вон. Ужасно выглядел. Лицо постоянно было красное. Я видел его еще раз, на закрытом просмотре некоторое время спустя, но он не стал со мной говорить, и я с ним тоже, но какая-то искра между нами проскочила, какой-то зловещий контакт взглядов.

Конец был очень печален, грустное было время. Никто был не в силах ничего изменить. Они питали эту невероятную веру Малькольма в то, что он именно тот, за кого выдавал себя в «Афере», и это становилось все более абсурдным. Особенно когда Джон начал таскать его по судам, и весь его образ мегаломаньяка разлетелся на куски. Империя «Sex Pistols» пала.

То явь была — иль сон правдивей яви? Бессмертен сон богов — и в долгой славе Текут их дни, блаженны и ясны.

Джон Китс. «Ламия»[16]

Часть 2. Люди

Джонни Роттен

ГЛЕН МЭТЛОК: У нас был сейшен с Вопящим Лордом Сатчем, и мы использовали его аппаратуру. И Джон сломал около трех микрофонов. Просто раздолбал их. После нашего выступления парень из команды Лорда Сатча подошел к нам и сказал: «Вы разбили наши микрофоны». Джон ответил: «Это не я». Он клялся и божился, что не разбивал их. По я сам видел несколько минут назад, как он швырял их оземь. При этом он полностью все отрицал. И главное — сам верил в то, что говорил. Я просто не мог понять этого.

Он всегда так поступал. Мог сказать что-нибудь и через пять минут напрочь об этом забыть. И при этом он верил, что он этого не говорил. И не важно, что ты ему скажешь, он стоял на своем. Полный бред.

ДЭЙВ ГУДМАН: Джон непредсказуем. Он подвержен совершенно разным настроениям. Он способен под настроение просидеть всю ночь за разговорами. Он не любит много спать. Любит хорошую еду. Любит выпить — «Гиннесс» или что-то другое — и начинает заводиться к людям. Подкалывает их, разводит дебаты. Некоторых людей он совершенно игнорирует, они тоску на него нагоняют и обламывают, а других он находит интересными и из штанов выпрыгивает, чтобы узнать о них больше.

В: А о чем он любит беседовать?

ДГ: О религии, как правило. Еще любит о своем прошлом рассказывать. Разные темы — немного об американской политике, просто о людях в целом, о людях с низким уровнем мышления, о положении в стране, о системе образования…

В: А что его расстраивает?

ДГ: Когда он не может гнуть свою линию, это расстраивает его, ну и еще дураки всякие. Но когда он в настроении, никому не удается и замечания вставить. Я помню, он как-то захотел сесть на переднее сиденье в нашем автобусе. Мы остановились у заправки. Все вышли наружу. А он сидел сзади — по-моему. он собирался после заправки сесть впереди. — но, когда он вернулся из туалета, кто-то другой уже сидел впереди, и ему пришлось лезть через переднее сиденье назад. А сидеть он хотел впереди. Думаю, это Глен ему сказал: «Иди назад», и мы тоже сказали: «Давай, нам надо успеть на сейшен, кончай возникать, не будь ребенком». А он аж вспыхнул весь от ярости. И мы потом только поняли, как это все смешно, когда все утихло через некоторое время.

Много у него разных настроений, и все это Джон. Знаешь, он может быть в хорошем настроении, а через минуту в плохом. Все это часть его стиля, который просто нужно понять и принять.

Иногда он бывал надоедливым. Если он был в настроении, а ты. к примеру, был немного не в себе и с трудом вел беседу, то, что бы ты ни говорил, он подхватывал каждое слово и обращал его против тебя, и ты чувствовал себя полным дураком. Или он совершенно игнорировал тебя в такой манере, что ты начинал думать: зачем вообще с ним разговаривать, пустая трата времени. А иногда он мог сам сказать: «Слушай, не хочешь засесть этак на ночь и поболтать? Я спать не хочу, давай?" И мы читали друг другу Библию, просто зачитывали кусочки и обсуждали их. что каждый о них думает.

…Лик самой энергии, жаждущей выхода, какая-то потаенная противоестественная гордыня.

Грэм Грин. «Брайтонский леденец»

…Даже Игги Поп в своей маниакальности не сравнится с Джонни Роттеном, пробирающим до дрожи, маниакальным, буйнопомешанным вокалистом, которого даже сам Бог вряд ли слыхивал.

Роттен разрывает горло на тысячи кусочков, лицом он держит ритм, и глаза горят совершенно сумасшедшим огнем. Он пугает до смерти. Он двигается по сцене в каких-то судорогах и конвульсиях, и кажется, что вот сейчас