Виктория Балашова - Диана Спенсер Страница 39

Принцессе приписали даже удаление с глаз долой любимого лабрадора принца. «Говорили, что Диана запретила Харви появляться в доме — как и некоторым друзьям мужа. На самом деле лабрадор был уже слишком стар, у него возникли проблемы с суставами, и он просто не мог подниматься по лестницам в апартаменты принца. Собаку поручили заботам полковника Кризи». Впрочем, существуют и прямо противоположные воспоминания: Диана не выносила собак в доме, а потому и попросила держать лабрадора за пределами апартаментов. К слову сказать, Камилла разделяет страсть Чарльза к собакам. Сейчас они держат терьеров…

В 1983 году был уволен и личный секретарь Дианы Оливер Эверетт, служивший ей с первых дней появления во дворце. Сначала они ладили, но неожиданно принцесса на него обиделась и попросила Чарльза уволить секретаря, что тот сделал в конце года. Оливеру предложили новую хорошую должность, однако это не спасло Диану от критики. Возможно, теперь она пыталась строить жизнь иначе и избавлялась от свидетелей ее первых шагов во дворце. К тому же влияние Дианы на Чарльза в самом деле возросло, чем она, скорее всего, действительно пользовалась, убирая с дороги своих старых недоброжелателей.

Насколько верны слухи об участии Дианы в устранении людей из ближайшего окружения Чарльза, сказать сложно. Уволенные или отвергнутые бывшие друзья активно рассказывали газетчикам об ужасном характере принцессы, о ее дурном влиянии на принца, попытках изменить его образ жизни и полностью подмять под себя. Доля истины в их словах есть — нет дыма без огня. Ранее Диана и не скрывала, что ей не нравятся увлечения мужа. Она хотела, чтобы он все время проводил с ней. Впрочем, у самого Чарльза тоже был сложный характер, и некоторые увольнения явно были делом его собственных рук.

14 февраля 1984 года в День святого Валентина объявили о второй беременности Дианы. Как и во время первой, Диану постоянно тошнило. Так она обычно и вспоминала эти два года, с 1982-го по 1984-й, как «мрачное времечко — меня постоянно тошнило, и это было мучительно». В тот же месяц, непосредственно перед объявлением о беременности, Диана впервые одна поехала за границу, с двухдневным визитом в Норвегию. Там она посетила «Кармен», представление, которое давал Лондонский балет, чьим патроном она являлась. На спектакле Диана присутствовала вместе с королем и королевой Норвегии. На ней было вечернее красное платье, отделанное кружевом, навевавшее прямые ассоциации с главной героиней балета. На второй день Диана посетила посольство Великобритании. В ту поездку, кроме великолепных нарядов, Диана продемонстрировала и новую прическу: она начала отращивать волосы и выглядела несколько иначе, чем с привычной, короткой стрижкой.

В Норвегии Диана была 11 и 12 февраля. Через день после ее возвращения Букингемский дворец официально объявил об интересном положении Дианы, а на следующий день они с Чарльзом поехали на фабрику, где выпускали автомобили «ягуар». Газеты не могли оставаться в стороне и опубликовали полный отчет о том, как выглядела принцесса. По их мнению, она оставалась по-прежнему очень худенькой, но смотрелась счастливой и вполне здоровой.

Отношения с Чарльзом тоже складывались нормально. Позже в воспоминания вкрадется противоречие: Диана будет настаивать, что Чарльз вернулся к Камилле именно в тот год: «Промежуток времени между рождением Уильяма и Гарри покрыт мраком депрессии. Я просто вычеркнула этот период из своей жизни, поскольку в нем было слишком много душевных страданий». Камилла «преследовала» Диану, она мерещилась ей повсюду: в телефонных разговорах Чарльза, во время его отлучек из дома. Истерики не прекратились, они лишь затихали на время, чтобы возобновиться с новой силой. Полному сближению мешало и отсутствие у пары общих интересов. После свадьбы их смог объединить Уильям, но все остальное осталось на прежних местах. Диана, конечно, училась и старалась во время официальных поездок хорошенько играть свою роль. Но в глубине души она оставалась небольшой любительницей «заумных» бесед, которыми так славился Чарльз. Обычно Диана просто слушала его, не отвечая. Впрочем, Чарльз и не особенно старался втянуть ее в разговор, понимая, что жене интересующие его темы скучны.

В августе 1984 года в семье Спенсер произошла беда. Дядя Дианы, лорд Фермой, покончил с собой, и все тут же заговорили о проблемах Дианы и «дурной крови Фермоев». Эдмунду Фермою было всего 45 лет, когда он застрелился. Причиной стала затяжная депрессия, хотя жизнь его не изобиловала печальными событиями. Эдмунд являлся пятым бароном Фермой, был женат и имел четверых детей. Диана дядю очень любила. Он присутствовал на ее свадьбе с Чарльзом. Поэтому удар, нанесенный его смертью, оказался, учитывая поднятую газетами шумиху, очень сильным. Тяжелее всего пришлось бабушке Дианы, матери Эдмунда. Но Рут Фермой отличалась выдержкой и на провокации журналистов не поддавалась. Куда сложнее приходилось Диане. К тому же газетчики при любом упоминании семьи Спенсер и Фермой начинали муссировать болезненную для Дианы тему развода родителей.

Рождение Гарри 15 сентября 1984 года интерпретируется двояко. Чарльз ждал девочку, и Диана якобы боялась ему говорить о результатах УЗИ, которые точно указывали на мужской пол будущего младенца. К тому же Чарльз был недоволен рыжим цветом волос сына, так как им отличались Спенсеры. Однако многие отмечали, что Чарльз очень трепетно относился к детям и никакого предубеждения к рождению мальчика не имел. «Я не думаю, что Чарльз был разочарован, когда узнал, что у него родился еще один сын, — говорил один из друзей принца. — Мне кажется, это заблуждение, вызванное будущими событиями в жизни принцессы. У меня сложилось впечатление, что Чарльз был восхищен появлением Гарри».

Когда Чарльз сам был ребенком, он с удовольствием возился с младшими братьями: «…он любил заходить в детскую, чтобы поиграть с маленькими Эндрю и Эдвардом. Он часто болтал с ними, пока их купали». Отношения с Дианой резко изменились в лучшую сторону (по крайней мере таковыми они представляются по видеозаписям того времени) именно после рождения Уильяма. Чарльз в принципе любил маленьких детей, что бросается в глаза, когда видишь его фотографии с младенцами на руках. Маленький Уильям тоже сразу полюбил брата и никакой ревности к нему не испытывал.

Дети могли спасти брак Чарльза и Дианы, но, к сожалению, после рождения Гарри Диана не успокоилась и продолжала искать угрозу там, где она если и существовала, то весьма призрачно. Она позже утверждала, что была уверена: Камилла из жизни Чарльза никуда не пропадала, оставаясь его любовницей и после свадьбы. Однако приступы ревности, как и приступы депрессии, а также булимии, имели волнообразный характер. Например, когда пара уезжала из Англии, Диана практически не устраивала сцен ревности. «Но самое главное — там не было Камиллы! — пишет об одной из поездок того периода Диана. — О, как бы я хотела отправиться жить с мужем куда-нибудь подальше от Англии или отправить туда Камиллу! Без ротвейлера (прозвище, которое дала Диана Камилле. — В. Б.) мы были счастливы…»