Фрэнсис Берти - За кулисами Антанты (Дневник британского посла в Париже) Страница 39

15 декабря. Я опасаюсь, что положение Бриана сильно поколеблено неудачами в Румынии и Греции, хотя он в них и не виновен, если не считать того, что он был инициатором салоникской экспедиции. В то время (февраль 1915 г.) необходимо было увлечь за собою Грецию, Болгарию, Румынию, а мы были одурачены двумя королями – Фердинандом и Константином.

16 декабря. Я надеюсь, что мы оставим без всякого внимания так называемую мирную ноту Германии, и даже в том случае, если она будет представлена правительством Соединенных Штатов и снабжена его рекомендацией. Но я смею думать, что иначе посмотрит на дело министерство в Лондоне. Мы слишком нервничаем по поводу американского общественного мнения. Мы должны поступать так, как несомненно поступили бы американцы, окажись они на нашем месте, а мы на их, но не таков метод Даунинг-Стрита, или, во всяком случае, таким он не был до сих пор.

11 декабря. Я опасаюсь, что правительства Антанты станут отвечать на германскую мирную поту, что явится, на мой взгляд, актом безумия, так как нота эта была только передана американским правительством без рекомендаций или комментариев.

Косвенным путем я узнал из кругов Ватикана, что мирные условия, предусматриваемые Германией, – конечно, с целью разъединить союзников, – допускают известное удовлетворение дли Франции и Бельгии, кое-какие исправления границ и преимущества для Италии, но не допускают возвращения России ее территорий, занятых ныне центральными державами. А Англия пусть убирается к чорту!

20 декабря. Президент Вильсон предлагает американское посредничество,[73] заявляя при этом, что предложение его не связано никоим образом с так называемой мирной нотой Германии! Он имел возможность познакомиться с министерскими декларациями в русском и итальянском парламентах и с всеобщим одобрением этих деклараций против германской ноты в газетах стран Антанты, и он должен был бы знать, что Бриан и Ллойд-Джордж останутся на прежней позиции. На этот раз у него нет даже неблаговидного предлога в виде президентских выборов. Мы вынуждены будем отвечать вежливо, но с подавленным недовольством. К сожалению, американский народ обычно поддерживает своего президента, когда он бывает заносчив по отношению в какому-либо иностранному правительству. В эту игру столько раз играли безнаказанно, а в настоящий момент мы так зависим от Америки в отношении продовольствия и военного снаряжения! Сенат может пойти на жертвы ради престижа и добиться эмбарго на определенные товары, в которых мы нуждаемся, под предлогом, что в Америке ощущается недостаток в таких товарах.

Я подозреваю, что Константин готовится стать на сторону Германии, порвав с нами, но я надеюсь, что блокада наша станет строже и истощит его прежде, чем он сможет объединиться с нашими врагами.

21 декабря. Жюль Камбон говорил мне вчера, что Вильсон предлагает свое посредничество, и что он отрицает связь между своим выступлением и так называемой германской мирной нотой. Теперь я вижу, что это не посредничество к буквальном смысле слова, но идет по этому пути. Американское сообщение говорит об ужасах воины, призывает к миру и напоминает об ущербе, наносимом Америке и другим нейтральным странам продолжением войны.

Принимая во внимание, что в русском и итальянском парламенте уже были сделаны декларации ответственных министров прежде, чем американская нота была послана, и что президент Соединенных Штатов не мог не знать, что Ллойд-Джордж и Бриан произнесут аналогичные речи, со стороны американского правительства является возмутительным безобразием проповедовать нам мир, намекая при этом, что продолжение войны может стать невыносимым! А как обстоит дело с огромным ростом американской торговли, благодаря войне? Американское сообщение обращается к обеим воюющим сторонам с целью произвести ложное впечатление беспристрастия. Заверения, что американское предложение не связано с германской нотой, просто смешны.

25 декабря. Швейцарское правительство имело наглость поддержать мирную ноту президента Вильсона и заявить, что за последние пять недель швейцарское правительство поддерживало связь с правительством Соединенных Штатов с целью создания мира.

Оба министра, члены Рабочей партии, гг. Гендерсон и Робертс, прибыли сегодня утром. Робертса я встречал прежде, когда он прибыл вместе с Ходжем, и оба обращались с речами к представителям французских рабочих, журналистам и некоторым депутатам на собрании в здании министерства общественных работ… Тогда Ходж клялся, что если Асквит и Китченер скажут, что принудительная военная служба необходима, то Рабочая партия согласится на ее введение. Впоследствии он взял свои слова обратно. В настоящий момент они приехали для совещания с французскими социалистами, чтобы услышать их мнение о войне и высказать свои собственные взгляды.

26 декабря. Вот слова, сказанные Сазоновым в беседе с другом. До меня они дошли через общего знакомого.

«Я хотел поддерживать добрососедские отношения с Германией, которые казались мне совместимыми с франко-русским согласием. Три года тому назад миссия ген. Лиман фон-Сандера доказала мне, что германскому правительству нельзя верить, и открыла мне глаза на его намерения.[74] Г. фон-Пурталес плохо осведомлял свое правительство о действительном положении в России. Разразилась война. Императрица не пруссачка, она немка, и если бы дело шло об умалении одной лишь Пруссии, она не видела бы в этом ничего неприемлемого, при условии, что Германия оставалась бы неприкосновенной. Но она понимает, что Германия и Пруссия тесно связаны общей судьбой. Она меньше интересовалась бы Вильгельмом, если бы союзники намерены были восстановить Германию за счет Пруссии и возобновить Вестфальское соглашение. Возможно, что такое решете было бы ею одобрено. Оно могло бы оказаться выгодным для великого герцогства Гессенского. Однако, такое решение маловероятно. Впрочем, при всем этом речь идет о личных чувствах, которые могут привести к смене министров, но не к изменению политики. Император хранит верность союзу с Францией и Англией. Как бы ни было велико влияние императрицы, оно имеет свои пределы. Посмотрите к тому же на позицию г. Штюрмера. Официально, напоказ, он уверяет в своем желании воевать до полной победы и заявляет, что Россия в согласии со своими союзниками не сложит оружия до тех пор, пока Германия не будет побеждена. Взгляды императора не изменились и не изменятся. Армия не позволила бы этого.