Борис Алмазов - Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии Страница 39

С самого начала своего о. Иоанн служения занимался частной благотворительностью, с 1880-х расширил ее: основал «Дом трудолюбия»[31] (работный дом с мастерскими), школу для бедных, женскую богадельню, детский приют. Богослужения в приходах Петербурга, совершаемые им по приглашению купечества, временами вызывали трения с местным духовенством, а также недовольство петербургского митрополита Исидора (Никольского).

Вопреки принятой тогда в Российской церкви практике, ему одному было разрешено проводить общую исповедь (в таинстве покаяния), призывая к частому приобщению Святых Таин (в России того времени распространено было обыкновение приобщаться дважды или даже единожды в год, Великим постом). По свидетельству очевидцев, во время общей исповеди сотни людей каялись вслух о своих грехах, причем, видели перед собою только о. Иоанна, и не слышали, что кричат стоящие рядом.

20 декабря 1883 года в столичной газете «Новое время «Алексея Суворина было напечатано от имени ряда частных лиц «Благодарственное заявление», которое, по мнению составителей «Жития» о. Иоанна («Журнал Московской Патриархии», 1990), явилось «началом всероссийской известности кронштадтского священника».

К началу 1890-х годов о. Иоанн получил такое почитание в народе, что всюду в России, где только становилось известно о его приезде, заранее собиралось множество людей; вокруг него собирались толпы и буквально рвали одежду. Жители Риги разорвали его рясу на куски, каждый желал иметь кусочек.

Рост известности и почитания Иоанна Кронштадтского привели к тому, что ему стали жертвовать большие денежные суммы – лично и почтовыми переводами. Крупные суммы (до 50 тысяч рублей) жертвовал о. Иоанн на строительство и поддержание благотворительных учреждений, школ, больниц, монастырей и храмов, жертвовал в благотворительные общества, в том числе других конфессий (татарам, евреям). О своей благотворительности о. Иоанн говорил так: «У Бога нет ни эллинов, ни иудеев. У меня своих денег нет. Мне жертвуют, и я жертвую. Я даже часто не знаю, кто и откуда прислал мне то или другое пожертвование. Поэтому и я жертвую туда, где есть нужда и где эти деньги могут принести пользу».

С другой стороны, известность о щедрости Иоанна Кронштадтского привлекала к нему огромное число просителей – от простых нищих до богатых купцов, пришедших в отчаяние из-за критической ситуации (банкротство, проигрыш в карты и т. п.). Передвигался по Кронштадту отец Иоанн в сопровождении целой «армии» нищих, которым он раздавал милостыню дважды в день – утром и вечером. Перед раздачей толпа нищих распределялась на десятки, каждому из которых давался рубль, который далее разделялся на 10 человек. Этой суммы – 10 коп. утром и 10 коп. вечером – хватало, чтобы найти дневное пропитание и оплатить ночлег. Однако брал пожертвования чудотворец далеко не у всех. Так, протянувшей ему сверток с 30 тысячами рублей купчихе он сказал: «Ваших денег взять не могу – они приобретены нечестно. Покайтесь».

Чем более он раздавал деньги, тем более ему жертвовали. По разным источникам, через руки отца Иоанна проходило от 150 тысяч до миллиона рублей в год.

К 1890 году в Кронштадте сложилась местная индустрия по обслуживанию значительного потока паломников, приезжавших в надежде на встречу с Иоанном. Ввиду физической невозможности уделить внимание всем желающим, Иоанн был вынужден нанять штат сотрудников (женщин-секретарей), ведавших отбором посетителей. В итоге, вокруг него сложился своеобразный бизнес, причем некоторые его секретари, беря себе в карман мзду за возможность визита, «сколотили себе капитал и снискали гнев тех, кто обращался к ним за содействием».

8 октября 1894 года о. Иоанн прибыл одновременно с королевой Эллинов Ольгой и великой княгиней Александрой Иосифовной (по инициативе последней) в Ливадию к умирающему императору Александру III. В годовщину спасения царской семьи в 1888 году, 17 октября, служил литургию в Ореанде, затем, прибыв во дворец, причастил императора Святых Таин; 20 октября, в последние часы жизни императора, помазал его тело елеем из лампады, после чего, по просьбе умирающего, возложил свои руки на его голову. Пребывание у одра умирающего царя способствовало дальнейшему росту его популярности в обществе. Однако после смерти Александра III о. Иоанн более не приглашался ко Двору.

Пребывание в Ливадии, а также публикация в печати, состоявшегося между ним и царем диалога, сделало о. Иоанна неуязвимым критики со стороны священноначалия и попыток усмирить его. Кроме того, оно окончательно сформировало политическое мировоззрение о. Иоанна, в котором самодержавие было абсолютным религиозно-политическим идеалом.

Вставал о. Иоанн ежедневно около четырех часов утра, после службы в кронштадтском соборе, оканчивающейся около полудня, посещал приезжих и местных жителей Кронштадта. Обычно это были просьбы о молитве у постели больного. Затем отправлялся в Петербург. Летом на пароходе до Ораниенбаума, а зимой по льду на санях. В Петербурге также посещал людей, просивших его о посещении, а также общественные мероприятия и торжества, например открытие фабрик. Поздним вечером, нередко после полуночи о. Иоанн возвращался домой в Кронштадт. В период Великого поста отменял ежедневные поездки в Петербург, но, после посещения квартир в Кронштадте, принимал исповедь в Андреевском соборе.

Желающих попасть к нему на исповедь было большое число, исповедь часто длилась с часу или двух дня до двух часов ночи, а иногда отец Иоанн исповедовал до самой утренней службы. Сильно утомившись к одиннадцати вечера, он прерывал исповедь на полчаса, чтобы проехаться в коляске по свежему воздуху и восстановить силы, после чего снова возвращался в собор и продолжал исповедь. Не редко в течение дня не имел возможности подкрепиться пищею надлежащим образом. Не имел личного времени. Спал очень мало, не всегда даже 3–4 часа. В таком режиме он жил ежедневно в течение нескольких десятилетий.

Отец Иоанн Кронштадтский был очень бодр для своего возраста и выглядел не по годам молодо, «на лице светилась обычная приветливая улыбка».

По мнению его почитателей и агиографов, «самый внешний вид отца Иоанна был особенный, какой-то обаятельный, невольно располагавший к нему сердца всех: в глазах его отображалось небо, в лице – сострадание к людям, в обращении – желание помочь каждому». Многие «самовидцы» отмечали у о. Иоанна его голубые, «пронизывающие насквозь собеседника», глаза: «Батюшка взглянул на меня каким-то особенным взглядом, который в редкие минуты мне удавалось наблюдать у него, – какой-то, если можно выразиться, потусторонний взгляд. Зрачки исчезали, и точно голубое небо смотрело из глаз, казалось, что и Батюшка исчезал и только один этот взгляд оставался».