Мама. 48 откровенных историй, рассказанных взрослыми о своих мамах - Автор, пиши еще! Страница 4

В подростковый период единственное, чего мне хотелось, это умереть. Ну или исчезнуть куда-то. Я ощущала себя тотально непонятой и очень одинокой.

После того, как в 18 лет моя жизнь рухнула в первый раз, мы с мамой очень сблизились.

Практически безвылазно я провела полгода в своей комнате, постоянно плакала и не понимала, как мне жить дальше. Всё это время мама была рядом, поддерживала, и её сердце как-то смягчилось по отношению ко мне.

Я помню себя ночью с ножом в руках и единственное, что меня остановило, была мысль, что мама проснется и увидит картину меня мертвой в луже крови. Мне тогда стало её жаль, я подумала, что это её сильно расстроит.

Время шло, а сепарация всё не происходила.

Мне очень не хотелось быть похожей на свою маму – фигурой, судьбой, жизненными постулатами. Я понимала, что она это она и у неё есть причины для сложившихся убеждений. Но мне виделась ужасом такая жизнь, как у неё и её представления о том, что происходит вокруг.

Наверное, я испытывала ровно то же самое, что и она ко мне. Она не хотела «такую» дочь. Такую – не самую успевающую в школе, не самую талантливую, не самую смекалистую. Не самую во всём.

А я не хотела такую маму – немолодую, вечно раздраженную, уставшую и грустную.

Какой должна была быть она в сложные девяностые, когда у неё еще было двое подростков? Какой должна была быть я, когда постоянно ощущала, что я не дотягиваю и мои желания что-то начать или пойти в какой-то кружок сопровождались словами «да ты опять это бросишь». Что может быть хуже, когда в тебя не верят твои родители?

Как много всего в нас закладывается в детстве. Того, что потом невидимой рукой влияет на всю жизнь. Влияет по-разному.

Меня всегда сильно раздражала мамина набожность, которая иногда граничила с какой-то неадекватностью. Папа был этим недоволен, я молча внутри себя была солидарна с папой и понимала, что, значит, мне не кажется.

Сложности с христианством я испытываю до сих пор, как немой протест против того, что было в моем детстве.

Я это прошла, я это закончила, я отдала этому дань, я имею право там не быть.

Столкновения с мамой на фоне религии были краеугольным камнем наших с мамой разборок. Она была за радикальное православие, а я была за единого Бога и то, что все религии это об одном и вообще Бог внутри меня.

Я помню, что был скандал, когда в 18 лет я начала слушать мантры и подпевать.

Потом был скандал, когда я пришла в целительство. Еще один, когда я начала делать пуджи.

Когда я полгода назад сняла крестик (а было это вообще из-за посещения врача, а не по каким-то убеждениям), скандала не случилось. Мама не замечала где-то месяц, пока я сама не сакцентировала на этом внимание. Скандала уже не было, но было недовольное лицо и я прям почувствовала разочарование внутри неё.

Мне искренне непонятно, зачем навязывать свою волю другим. Не нравится – пройди мимо. Я не заставляю тебя любить то, что я делаю, что для меня важно и ровно того же прошу от тебя.

Мне иногда кажется, что моё существование – это самый сложный урок для мамы.

Он о том, что человек, которого ты родил, тебе не раб. И он не обязан мыслить теми же категориями, что и ты. Не обязан соответствовать твоим ожиданиям. Есть даже такая вероятность, что он будет полной твоей противоположностью. И всё, что с этим нужно сделать, если не получается этот факт принять – просто отойти и не мешать.

Мне очень ценен мой путь, каким бы сложным и болезненным он не был. Потому, что он мой. Он о том, что как бы меня не пугали, не устраивали истерик и так далее, я всё равно буду двигаться так, как сочту нужным. Не мешая другим, но и не давая ущемить то, что важно для меня.

Сейчас отношения с мамой гораздо лучше, хотя это бесконечное поле работы по прощению, принятию себя и её, проживанию своих эмоций.

Мы уже пришли к такой реальности, в которой мама читает акафист в одной комнате, а я в другой делаю пуджу, и это всё происходит одновременно.

Сейчас я могу присылать маме мантры, и что-то ей даже нравится, и она любит это слушать. Но когда мама рядом, я всегда спрошу, могу ли я включить мантру при ней.

А мама не будет в одной комнате вслух читать православную молитву.

В то же время, мама может дать мне послушать то, что она сочинила для православной службы, её музыку.

Нам понадобилось приличное время, чтобы принять интересы и взгляды друг друга, при этом не переубеждая, что только эта точка зрения единственно верная.

Мне очень хочется быть собой и при этом показать маме, какая она замечательная, добрая, отзывчивая и заботливая. И какой она может быть – красивой, уверенной в себе, радостной, наполненной.

Сейчас мне 30, а маме 70. Она ещё старше, чем была, когда я стеснялась её возраста.

Но выглядит она лучше. Потому, что это важно для меня и потому, что у неё сейчас есть больше времени и финансов на себя.

Я подбираю ей красивые платья, папа дарит украшения, которые я выбираю и присылаю. Это не сказка про идеального мужчину, который будет угадывать всё с первых нот, но это явно лучше, чем было до.

Я определенно не самая лучшая дочь, но мне хочется дать маме то, чего у неё не было раньше. И если я могу это сделать, если у меня есть на это время, ресурсы и желание, то почему бы и нет?

Именно мама – моя самая большая поддержка и опора, сейчас и всегда. Все мои идеи, курсы, обучения, посвящения и прочее поддерживаются ею.

Даже если сначала она будет против, со временем она изменит свою точку зрения, видя, что для меня это действительно важно и я в этом счастлива.

Когда у меня заканчиваются вера в себя и силы, я знаю, что всегда могу написать, приехать и почувствовать, что даже в периоды моих падений меня любят.

А падаю я часто. И всё это время мне помогает встать моя мама.

Я осознанно не хотела писать только плохое или только хорошее, потому что жизнь – она про разное.

Про то, как достигать взаимопонимания, когда внутри много боли и обид. Про то, что мы все живые люди и всеми нами что-то движет, когда мы принимаем решения и кричим что-то в сердцах.

У каждого свой чемоданчик боли и разочарований. Но мне ближе позиция Юнга:

«Я не то, что со